Во времена фараонов

После воззвания к Духам Востока и Заката умерший вступал в рай; заставки изображают его плодородными нивами, невозделанными или покрытыми богатой жатвой; по ним извивается река; солнце и вода там повсюду, они неиссякаемо оплодотворяют землю (гл. СХ). «Там не водится ни гадов, ни вредных рыб и ничего нечистого. Избранники садятся на мягкую траву на берегу реки, под вечнозеленой сенью больших дерев, и вдыхают свежее дуновение севера. Они ловят удочкой рыбу среди лотосов, садятся в лодку, и их тянут бечевой их слуги, или же иногда сами они удостаивают взяться за широкое весло и медленно катаются по каналам; они охотятся в зарослях на птицу или удаляются в расписные шатры читать сказки, играть в шашки, навещать своих жен, вечно юных, вечно прекрасных.» [179]

По древнейшим представлениям, мертвый прерывал свой досуг некоторыми работами: он держал ручки плуга, запряженного парой волов, косил хлеб, вырывал пучками лен. Одно изречение «Книги» освобождало его и от этих легких трудов: оно произносилось над одной из тех статуэток, деревянных или из глазированной глины, какие мы тысячами встречаем на кладбищах. Они изображают стоящего человека, окутанного саваном мумии, с поднятыми до груди руками; в них он держит, как солдат, делающий на караул, мотыгу, лопату и мешок с зерном для полевых работ. Это были изображения слуг, которых всякий, даже самый бедный, мог призвать на тот свет; их называли «ответствующими» ( ушебти ), ибо они отзывались на каждый приказ умершего: «О ты, ответствующий; если призовут тебя от имени Осириса N. исполнять все работы, какие потребуются в другом мире, – возделывать поля, наполнять канавы водой, переносить песок с Востока на Запад, (ответствуй): ”Я здесь! Я здесь!”» (гл. VI).

Некогда, во времена Мемфисской цивилизации, доступ к раям и материальным благам был открыт для всякого, доброго или злого, кто знает формулы. Моральное понимание судьбы в загробном мире находит почти полное развитие в следующих главах. Мертвый направляется к Абидосу; он стучится в ворота Царства Правосудия и перед лицом «присяжных Осириса» должен исповедать чистоту своей совести. «Я прихожу как совершенная тень, дабы взошло Правосудие к тому, кто его любит» (гл. CXXIV). Он вступает тогда «в чертог двойного Правосудия, где человек расстается со своими грехами, чтобы заслужить лицезрение богов».

Таков заголовок знаменитой CXXV главы, важнейшей из всей «Книги», наряду с главой XVII, где смотря по заслугам судьба ведет людей к раю или к аду. Мертвый целует землю у порога чертога Суда. Там, под ковчегом, увенчанным фризом из свернувшихся змеев, заседает Существо Благое, Осирис, искупитель и судия, ожидая сына своего, «приходящего с земли». На середине стоят большие весы; около них Маат, владычица Правды и Правосудия, готова взвешивать сердце умершего. Неподалеку ужасающее животное, Амамат, Пожирательница, полукрокодил, полугиппопотам, обращает свою пасть к Осирису, как бы испрашивая позволения растерзать прибывшего. Кругом, по восточному обычаю на корточках, сидят 42 божества в саванах; это суд, состоящий из выборных 42 провинций Египта. Умерший подает смиренное прошение: он только что оправдал себя в 42 канонических грехах; каждому из 42 судей подлежит один из грехов и соответствующее наказание. «Привет вам, владыки Правосудия, привет тебе, бог великий, владыка Правды и Правосудия. Я пришел к тебе, мой повелитель, я призван созерцать красоты твои! Ибо я знаю тебя, я знаю имя твое, я знаю имена 42 божеств, находящихся с тобой в чертоге двойной Правды, питающихся останками грешников, насыщающихся кровью их в тот день, когда они дают отчет Существу Благому. Я несу вам Правду, и для вас уничтожил я грехи.»

Следует перечень этих грехов, совершение которых мертвый отрицает; эта Исповедь Отрицания является для нас моральным кодексом. Мертвый опять дает общий и безличный их перечень, а потом оправдывается перед каждым из судей:

«Я не сотворил зла; я не совершал насилия; я не украл; я не повелел предательски убить человека; я не умалил приношений (богам); я не говорил неправды; я не заставил пролить слезы; я не был нечистым; я не убивал священных животных; я не портил возделанных полей; я не был клеветником; я не впадал в гнев; я не творил прелюбодеяния; я не отказывался услышать слова правды; я не изрекал проклятий ни царю, ни отцу своему; я не загрязнял воду; я не допускал дурного обращения хозяина с рабом; я не давал клятвы (напрасно); я не подделывал коромысла весов; я не отнимал молока ото рта младенцев; я не ловил птиц богов в сети; я не отверг воду в пору ее; я не перерезал оросительную канаву; я не загасил огня в час его; я не поносил бога в сердце своем. Я чист, я чист, я чист!»