Во времена Нефертити

В целях закрепления и усиленного распространения догмата о божественном происхождении царской власти бог — творец мира объявляется отцом фараона по плоти, и в религиозной литературе Египта образ бога-творца все теснее и теснее переплетается с чертами фараона. В коронационных и победных гимнах фараонов и в гимнах богам-демиургам мы находим одни и те же постоянные эпитеты, одни и те же основные сравнения — со львом, быком и соколом; по сути, в них прославляется единый образ фараона-бога и бога-фараона как всемогущего владыки и милостивого господина и защитника. Одни и те же три основных момента подчеркиваются при воспевании и бога-творца, и фараона: и тот, и другой изображаются, во-первых, наводящими на врагов смертный ужас всесильными завоевателями, во-вторых, властителями мира и, в-третьих, заботливыми правителями, под управлением которых процветают люди.

Одновременно внушается представление о том, что бог-творец особо и неизменно покровительствует и всячески поддерживает своего возлюбленного сына и избранника фараона; не случайно автор поэмы о «Битве при Кадеше» заставляет Рамсеса II^[23], взывающего с берегов далекого Оронта о помощи к Амону-Pa, просить о помощи в следующих выражениях:

Что же будет теперь, отец мой Амон?
Иль не вспомнит отец о сыне своем?
Творил ли я что помимо тебя?
И ходил, и стоял я по воле твоей…
Иль не строил я тебе много памятников,
Не дал я в храмы твои моих пленников?
Я построил тебе храмы долгих лет,
Дал имущество мое тебе в собственность…
Посылал я в моря корабли для тебя,
Да доставят тебе приношения стран…

Таким образом, все действия фараона как бы освящаются авторитетом бога-творца, ибо провозглашается, что все поступки фараона совершаются согласно воле его отца, бога, старейшего и сильнейшего из всех богов, создателя и самих богов, и всей вселенной.

Широко известные древние легенды неизменно повторяются в религиозных гимнах, и посреди строф, то восхваляющих Амона-Ра как творца богов, людей, животных и растений, то воспевающих его постоянную борьбу и неизменную победу над извечным его врагом — чудовищным змеем, находим мы строфы, полные пламенной проповеди культа Амона и пропаганды его святыни — храма в Карнаке:

Отражающий зло, отгоняющий болезни…
Отверзающий очи, отвращающий беды…
Спасающий любимого, даже если он в преисподней…
Слышащий вопли взывающего к нему,
Мгновенно приходящий издалека к зовущему его,
Он удлиняет жизнь и сокращает ее…
Амон — это водяное заклятье, когда имя его на воде:
Бессилен крокодил, когда звучит его имя…
И сильнее один именем его, чем сотни тысяч…

В «Битве при Кадеше» Рамсес II почти в тех же словах говорит о могуществе Амона:

Я зову, ибо вижу, что лучше Амон,
Чем миллионы пехоты, чем сотни тысяч конных,
Чем десятки тысяч братьев и детей,
Даже если встанут они единодушно…

При этом с той же целью возвысить значение того или иного местного бога-творца продолжают усиленно подчеркивать исконность его бытия по сравнению с остальными богами. Иногда говорится, что остальные боги — это его проявления, иногда каждый член его тела объявляется тем или иным богом.

Религиозные тексты позднего времени все с большей настойчивостью пытались соединить со своим местным богом-творцом богов других центров и свести в одну общую систему многочисленные сказания, возникавшие в самых разных условиях в течение многих столетий. Поэтому и гимны, и богословские тексты наполнились наборами многочисленных эпитетов различных богов и построениями космогоний, заключающих в себе отрывки самых разнообразных представлений. Как основные черты облика бога-демиурга религиозные тексты позднего Египта выделяют его изначальность и вечность, вездесущность и всемогущество, всеведение и всеблагость. Бог объявляется владыкой знания и подателем откровения. Однако утверждается, что для овладения этим откровением необходимо знание всех тайных имен и эпитетов богов. Это стало прекрасной почвой для широкого расцвета не только богословских спекуляций, но и всевозможных магических заклинаний и обрядов.

И вот в таком виде египетские космогонические представления дожили до мистических текстов эллинистического и римского времени и вышли далеко за пределы самого Египта.