Во временное пользование

- Вот как? То есть, ты в курсе полностью? И даже знаешь то, чего твой брат не знает?

Я пожала плечами. Возможно. По словам мамы, Кирилл отнесся к самой идее наследства по женской линии с улыбкой и недоверием. Может, и забыл что-то. Может, и не услышал до конца.

- А почему ты думаешь, что я не могу тебя притащить в Швейцарию? Неужели брата не жаль?

- А ему меня жаль?

- Он – другое дело. Он знает истину.

Я опять поморщилась.

- Хватит уже, Кочегар.

- Клин, сука, - досадливо цыкнул по-блатному Кочегар, - много рассказал?

- Все.

И посмотрела твердо в мясные глаза. Здесь, главное, не дать слабину. Чтоб поверил.

Уля, девочка, откуда в тебе столько сил? И злости? Неужели все это время копилась? Или, может, все-таки кровь – не вода? И что-то передалось от мятежной прабабки? Не вовремя, конечно. Мне бы сейчас, наоборот, овечкой прикидываться. И плакать. А не наследственной гордостью играть. Которая ни к чему хорошему не приведет, однозначно.

Но вот никак. Врать я не умела никогда. Изворачиваться – тоже. И сильной не была.

Это, наверно, просто стресс.

Все же, не каждый день прямо на твоих глазах твой близкий человек, а я Розгина с некоторых пор близким считала, режет по-живому другого человека. Игнорируя твои просьбы. Игнорируя все.

Погружаясь в такую тьму беспросветную, откуда не выбраться при всем желании. Мне.

Я ушла , шатаясь, сгорбившись, зажимая уши руками.

Доползла до трассы, непонятно, каким образом.

Доползла и чуть не попала под грузовик, ослепивший фарами.

Водитель остановился, выпрыгнул из кабины и вознамерился меня обматерить. Но понял, что со мной что-то не то.

И не стал. Помог, добросил до города.

А там я, буквально на автопилоте, пошла к себе в съемную квартиру. Ту самую, где Розгин убил двоих человек.

Ключи от нее у меня валялись в сумочке, в вещах, которые я с собой таскала постоянно.

Я пришла в эту проклятую квартиру, даже не соображая, что делаю. Память, как сломанный, отформатированный жесткий диск, просто стерла эти часы из жизни.

Я зашла, бросила сумку на диван.

Утопала в ванную и долго, тщательно мылась, пытаясь горячей водой забить то ощущение тотальной липкости, металлический привкус чужой крови на губах.

Я не думала о том, что будет дальше.

Похоже, просто батарейка села, наконец-то. У всех по- разному происходит выгорание.

У кого-то, как у Розгина, например, взрывом сверхновой, после которой , наверняка, будет распад.

А у меня вот таким медленным угасанием. После которого не будет уже ничего.

Я переоделась в шелковую сорочку, посмеявшись над совпадением. В день, когда я плотно познакомилась с Розгиным, в день, когда он убил из-за меня двоих человек, на мне был халатик из этого комплекта.

Надо же, какая разная судьба у одинаковых тряпок, купленных в одно время.

И глупости такие в голову лезут…

Я заснула, просто отключившись от реальности.

Не могла по-другому. Силы кончились наконец-то.

А проснулась от того, что меня схватили. И сходу заклеили рот скотчем, чтоб не орала. Мгновение перед лицом возникла страшная незнакомая физиономия, я начала отбиваться и срывать с губ скотч, получила удар по лицу и вырубилась.

А очнулась уже здесь, привязанная к стулу. Все в той же сорочке. Несчастливый какой-то комплект…

- Ну ладно, - маньяк напротив меня перестал плеваться ядом в отсутствующего Розгина, присел передо мной на корточки, провел задумчиво пальцами по голой ноге. А я даже и не дрогнула. Потому что не было в этом исследовательском касании ничего человеческого. Мужского. Как и во взгляде его. Не хотел он меня. Вернее, может, и хотел, но не так. – Где ключ?

- В сумке, - пожала я плечами, и не думая скрывать. Все равно узнают. Зачем мне дополнительная боль? Живой я, конечно, не останусь, но если убедить его в том, что без меня наследства им не видать, то, возможно, еще поживу какое-то время. И найду выход из ситуации.

Вот только, какой?

Я одна.

Опять одна.

Розгин, наверняка, после того, что случилось, искать меня не будет. И это к лучшему. А то, что при таких мыслях сердце болело - просто отсроченная физиологическая реакция. Стресс. Я вообще в последние несколько месяцев в постоянном стрессе жила. А уж последнюю неделю – просто в эпицентре.

Немудрено, что все болеть начало.

- Но я вам серьезно говорю, без меня не получите. Да и мне придется постараться. Надо собрать документы, подтверждающие право наследования.

- Это как раз не вопрос, - задумчиво кивнул Кочегар. Опять провел по голой ноге пальцами. Холодными. Мертвецкими.

- А можно вопрос? – не знаю, зачем я спросила. И зачем мне вообще эта информация. Но так хотелось, чтоб отвлёкся уже и перестал меня трогать. – Почему Кочегар? Это как-то связано с вашей прошлой деятельностью?

- Можно сказать, и так… - Он поднял на меня взгляд. Мертвый. - Я, знаешь ли, имею судимость… И «кочегар» на тюремном значит «пидор». – Пальцы сжались на моем колене так сильно, что я взвизгнула от неожиданной боли.

А он встал и, как ни в чем не бывало, улыбнулся.

- Немногие знают меня под этим именем. И с каждым годом их становится все меньше и меньше. Теперь и ты, Ульяна, знаешь.