Во все Имперские ТОМ 10 Крокодил

Очередной опасный эксперимент над собой в этот раз окончился успехом. Повезет ли мне так в следующий раз, если я буду жрать трикоины без расписания? Я не был в этом уверен. Я постоянно ходил по краю, так что один неверный шаг — и я упаду в пропасть…

Но в этот раз судьба меня миловала.

Трикоины усвоились, все мои заклинания теперь были заряжены. Но и мой ГОЛОД возрос, когда я сожрал трикоины. Теперь мне люто, невыносимо хотелось другого кушанья — сердца магократа…

Глава 223 — Ангар расчленений

Подходящего отморозка-жертву Мухожуков мне подсказал сразу же, как только я изложил ему ситуацию, что мне нужен плохой человек, которого можно было бы убить.

Выяснилось, что после изгнания из Питера триад, их брошенный бизнес по продаже детских органов подхватили преманы — индонезийские банды, хозяйничавшие в районе Ломоносовского порта, под крышей самого влиятельного питерского клана — великих князей Дубравиных.

Преманы ловили на улицах детишек разночинцев и свозили их в порт, где у детей изымались донорские органы, которые потом шли на продажу, в основном за границу.

В порту же было организовано и своеобразное хирургическое отделение, где детей разбирали на ливер. Командовал преманами некий индонезийский магократ по кличке Конто-Беса, что вроде переводилось на русский, как «большой член».

В голландской Индонезии Конто-Беса был приговорен к смерти за терроризм, вот почему он сбежал из Индонезии и оказался в Питере, где нашёл себя на службе у Дубравиных.

Но на Дубравиных мне было глубоко наплевать. Они и так были моими врагами, так как поддерживали Павла Стального. Кроме того, теперь мне было плевать уже на всех…

Конто-Беса идеально подходил мне в качестве жертвы.

И все бы было хорошо, если бы я не решил вместо того, чтобы взять такси, попробовать себя в телепортации.

В результате мы с Мухожуковым и посетили Австралию, и только сейчас, около шести утра наконец добрались в Ломоносовский порт.

Порт встретил нам темнотой, моросящим дождем, криками чаек и питерским осенним рассветом, настолько вялым, что он едва был отличим от полуночи.

К счастью, на этот раз я телепортировался вполне себе снайперски, мы с графом даже попали сразу внутрь периметра порта, таким образом нам не пришлось разбираться с портовой охраной.

Мы несколько минут побродили среди огромных портовых складов, но не встретили никого, кроме одной кошки, тащившей в зубах рыбину.

— Ну и куда? — раздраженно спросил я Мухожукова.

От ГОЛОДА мне стало совсем паршиво. У меня тряслись руки, пот катился с меня градом, сердце бешено ухало в груди… Про состояние моего мозга и говорить было нечего. Вместо мозга у меня теперь было одно единственное желание — ЖРАТЬ магию.

Наверное так себя ощущает безумный маньяк, когда ищет жертву. Я был уверен, что если мы промедлим еще минуту — то я сожру Мухожукова.

— Не знаю, — буркнул граф, — Надо звонить моему информатору…

— Так звони! Чего ты ждешь?

Мухожуков отзвонился какому-то немцу, поболтал с ним по-немецки, а потом доложил:

— Где-то здесь. Южная часть порта. Ангар номер двести тридцать два.

— Вот дерьмо…

Ангар, рядом с которым мы стояли, был всего лишь сто девяносто девятым.

До нужного ангара мы дотопали лишь минут через семь. Еще не дойдя до него, мы услышали, что из ангара раздавалась музыка — довольно громкая, там долбила какая-то индонезийская репчина…

— Твой Конто-Беса точно тут? — уточнил я.

— Должен быть тут, — не слишком уверенно сообщил граф, — Информатор говорит, что тут, по крайней мере. У Конто-Бесы в девять утра уже погрузка. Будут отправлять крупную партию органов в Кале. Под видом мороженых блинов.

— Мороженых блинов? Как мило…

Я, не в силах больше терпеть, прошёл к двери ангара и выбил её одним ударом.

В уши мне тут же ударила оглушительная репчина.

Огромный ангар был ярко освещен лампами на потолке и весь заставлен ящиками и контейнерами.

Первой мне в глаза бросилась клетка с детьми — там сидело человек пять перепуганных ребятишек. Импровизированная операционная располагалась в центре помещения и представляла собой просто железный ящик, над которым был поставлен переносной прожектор.

На ящике лежал усыпленный анестезией мальчик, живот мальчика был вспорот, в нём копались двое каких-то индонезийских парней и одна девушка. Масочки и перчатки эти «доктора» надели, да и инструменты у них были настоящими, а вот белыми халатами ублюдки не озаботились — девушка была в леопардовых леггинсах и такой же майке, а парни яркостью своего шмота вообще напоминали попугаев.

Кроме «хирургов» тут же еще было человек двадцать индонезийцев со стволами, а еще двое мужиков без стволов…

Вот эти двое меня заинтересовали больше всего, раз они не «хирурги» и не носят оружия — значит, точно АРИСТО. Я почуял это, и мой ГОЛОД тут же возжелал их сердец.

— Kamu siapa? — воскликнул один из бандитов, стоявший ближе всех к двери, рядом с громадными колонками, которые и исторгали бодрый репчик.

А больше никто не успел сказать ничего.