Во все Имперские ТОМ 12. Финал

Здесь даже были огромные окна, за которыми клубился ослепительный золотой свет, заливавший все помещение. Вроде бы эти окна были чисто магическим артефактом, ибо если посмотреть на Башню Богини снаружи — то можно было заметить, что никаких окон в ней нет.

Да и свет, сиявший за этими окнами, явно был не солнечным, а чистым волшебным солярисом, порожденным магией Алёны. В этом помещении, в сердце Империи и культа, всегда был яркий полдень, даже темными зимними ночами.

Я уже успел убедиться в этом раньше, я здесь уже бывал несколько раз.

Это помещение было не совсем материальным, это было скорее некое магическое подпространство, личный план Алёны, где её власть была даже мощнее, чем в настоящем мире, который и так лежал у ног Богини.

В мраморном зале возвышались два изваяния, знаки Богини и её культа — золотое Древо, символизировавшее Физическое Перводрево, и Древо серебряное, изображавшее Духовное Перводрево.

Древа из ценных металлов были сделаны в натуральную величину. Вроде бы золотое было дубом, а серебряное — вязом.

Золотое дерево украшал знак Солнца, а серебряное — знак Луны.

Сама Богиня парила между двух Древ — невыносимо прекрасная, источавшая чистый счастливый свет и самую черную тьму одновременно.

Золотые волосы Алёны были распущены, из одежды на девушке была лишь полоска воздушной белой ткани, обернутая вокруг грудей, пупка и бедер. Голову Богини украшала диадема со знаками Солнца и Луны, во лбу девушки сиял третий золотой глаз, такими же были и два остальных глаза.

Тело богини было черным, как ночь. Алёна сидела по-турецки прямо в воздухе, паря в потоках магии, и положив руки себе на колени. Поза восточного мудреца в глубокой медитации.

Но Алёна не медитировала, хотя её глаза и были полуприкрыты, как у сытой кошки. На её губах играла странная улыбка, та самая, которой улыбаются древние античные статуи. Улыбка того, кто ведает нечто запредельное, скрытое от смертных.

Алёнка и раньше была красива, но теперь она была просто идеалом. Она могла свести любого мужчину с ума одним своим видом, могла заставить кровь любого, кто посмел бы взглянуть на неё, закипеть физически, от одного только взгляда на девушку...

Еще здесь же были четыре возлюбленные Лейб-стражницы Богини — её гвардия, они же высшие жрицы культа,

Эти девушки получили от Алёны часть божественности. Они парили в воздухе, такие же черные как Алёна и чуть менее прекрасные.

За спинами у девушек раскинулись черные крылья, они были Алёниными ангелами, которых Богиня создала для себя. Одеты все четверо жриц были в короткие золотистые платья и такие же сапожки, их короткие мечи, висевшие на поясах, тоже были золотыми.

Цвет своей кожи они получили от Алёны, но сохранили свои человеческие цвета глаз и волос, да и третьего глаза у личных стражниц Богини не было.

Эти жрицы были самым мощным из творений Алёны, ибо Алёна не просто накачала девушек магией и одарила крыльями, а передала им часть себя самой, часть своего божественного сознания...

Кроме девушек, здесь же был Владимир Соловьев — канцлер Империи, самый верный сторонник Рюриковичей, тот, благодаря которому я и наделил Алёну божественностью и отдал мир в её руки.

Соловьев, единственный из всех, не парил в воздухе, а сидел на мраморном канцлерском троне возле стены. Философ был в сером костюме, его борода была аккуратно подстрижена. Вообще, с тех пор, как он вылез из своего подпространства и поступил на службу к Алёне, Соловьев привел себя в порядок и стал выглядеть гораздо пристойнее.

Как только я вошел в Башню Богини — двери за мной тут же не просто закрылись, а вообще исчезли, на их месте возникла глухая мраморная стена.

Вот это было жутковато, и каждый раз меня пугало...

— Муж одарил меня честью, — прозвенел голос Алёны.

Все её три золотых глаза смотрели на меня, как будто с теплотой или даже с любовью.

Но я знал, что выражению этих глаз доверять нельзя.

Когда Алёна говорила — она не раскрывала губ. Её слова рождались прямо в моем мозгу, минуя слух, Алёна уже давно не прибегала к обычной человеческой речи.

Богиня спорхнула вниз ко мне, потом легко и быстро поцеловала меня в губы...

Потрясающе. Ощущение было таким, будто меня коснулось само Солнце.

Я на миг даже забыл, зачем сюда пришёл.

А Алёна уже отстранилась от меня, взлетела и заняла свое прежнее положение, паря в воздухе между двумя Древами и усевшись по-турецки в потоках магии.

— Шаманов... — начал было я, оклемавшись от Алёниного поцелуя.

— Знаю, — прощебетала Богиня, — Какой у нас по счету Шаманов?

— Третий, — тут же доложил Соловьев, — До него еще два суда. А потом — Шамановы, муж и жена.

— Придется подождать, — пропела Алёна, — Но это не займет много времени, обещаю. Так что останься, Саша. Я дам тебе защищать твоего друга, когда до него дойдет дело. Но только учти, что если он виновен — его ждет кара.

Я молча кивнул.

Я уже однажды видел, как Алёна вершит правосудие, когда казнили Петю, так что понимал, что много времени это и правда не займет.