Во все Имперские ТОМ 12. Финал

Это было еще пять лет назад, сразу после падения Либератора. Тогда в Империи наступили своего рода «девяностые», экономика агрессивно перестраивалась, и каждый клан хотел откусить себе побольше в этом новом мире без магии.

АРИСТО утратили свой дар, но не утратили дерзости и жажды власти. Хотя Меченосцев нормально так прессовал бывших магократов, отобрав у них все их бывшие привилегии.

Вот только теперь президентом стал Михаил Буланов, а его Консервативная партия как раз пыталась устроить магократический реванш и вернуть бывшим АРИСТО все их права превосходства. Однако я был уверен, что у Михаила ни фига не выйдет, магии-то больше нет. А если подонок еще и развяжет войну с Сибирью — то до следующих выборов ему точно не дожить. Президент Сибирской республики Буранов был человеком суровым, было ясно, что он церемониться не станет...

Внутри моего громадного терема, стены и крыша которого были украшены витиеватой резьбой под русскую старину, как и всегда, пахло хвоей и деревом. А еще тут было тепло, даже жарко. Несмотря на уже бушевавший вовсю май, Алёнка требовала, чтобы печи все еще топили.

Я поднялся на третий этаж, прошел по коридору к двери в его конце и постучал.

То были покои Алёнки, и входить сюда без стука мне не дозволялось.

Из-за двери слышался монотонный звонкий голос Алёнки, девушка читала древнюю сагу, размеренно, как молитву:

— ...И тогда корабли Рюрика подошли к Островам Горячего Жира, и Рюрик почуял Великое Древо. И ветра вели конунга к самому сердцу магии. И он еще не знал, что его ожидают власть и МОЩЬ. Но сердце мужа воспылало влечением к Древу, и сами Луна и Солнце указали путь его...

Сага была на древнешведском, но я всё понимал — за прошедшие годы я уже выучил этот язык, от знавшей его Алёнки. Моя жена учила мертвому языку Рюрика, а заодно и меня.

Когда я постучал — Алёнкины распевы стихли, резко оборвавшись.

— Ну войди, — буркнула из-за двери Алёнка.

Я толкнул дверь и вошёл.

Комната Алёнки была одной из самых больших в доме и как будто застыла во времени.

В этой комнате все напоминало о магии и прошедшей Имперской эпохе. Это был настоящий музей магократии. На стене здесь висел герб Оборотничей — огромный щит, на котором было отлито рельефное изображение человека с песьей головой. Меня этот герб всегда забавлял. Когда Алёнка была богиней — она ненавидела свой клан и пыталась забыть о том, что она происходила из Оборотничей. Но теперь, лишившись магии и божественности, она неожиданно полюбила его.

Родичи Алёнки Оборотничи даже приезжали ко мне пару раз в гости. И показались мне людьми крайне мрачными и неприятными...

Еще в комнате Алёнки стояли шкафы, плотно забитые литературой по магии и древними сагами — совершенно бесполезной макулатурой, ибо после ухода магии информация из этих книг уже потеряла смысл.

На большом столе стояла настоящая алхимическая лаборатория — очередное увлечение моей жены. Алёнка упорно утверждала, что магия ушла из мира не полностью, что она частично сохранилась, и что докопаться до этих последних искорок магии можно только посредством алхимии. Моя жена даже грозилась сварить философский камень и чуть ли не новое Перводрево — вот только пока что не смогла даже превратить железо в золото. Так что я относился к этому хобби Алёнки довольно скептически.

Кроме того, факт полного исчезновения магии подтвердил не абы кто, а сам Владимир Соловьев, еще пять лет назад. И тем самым снял все вопросы. После заявления Соловьева даже скептики наконец поверили, что магия покинула нас навсегда. Но только не Алёнка. Алёнка продолжала фанатично и упёрто верить, что магия когда-нибудь вернется...

Над столом с алхимической лабораторией стена была завешана звездными картами — Алёнка увлекалась и астрологией тоже.

Еще тут же на столе лежал древний Ладожский камень — тот самый, который когда-то вручил мне Владимир Соловьев. Послание на камне, оставленное мне тысячу лет назад Рюриком, напоминало, что я должен не жрать Солнце, а подумать о сыне и спасти его.

И в общем-то я так и сделал...

Правда, при этом я еще и вырубил магию во всем мире, лишив дара даже саму реинкарнацию Рюрика — моего сына, но это были уже мелочи.

Алёнку и Рюрика я пять лет назад на самом деле спас. Либератор тогда сдох стремительно, за один миг. Ублюдок наверняка даже не успел ничего осознать, он просто развоплотился, когда я уничтожил Перводрево. А вот Павловск терял свою магию постепенно — когда магия вырубилась, летающий город медленно и плавно опустился в тундру в землях, населенных ненцами. Именно туда успел загнать Павловск Либератор, когда я покончил с Перводревом. И вроде бы Павловск валялся где-то там до сих пор. Со смертью магии город утратил возможность перемещаться и летать.

Но Алёнка и Рюрик выжили. Их спасли вскоре после падения Павловска — по моему приказу. Я же помнил, в каком примерно районе надо искать город, а найти в тундре бывшую столицу Империи — дело нехитрое. Благо, Павловск был хорошо заметен с воздуха, и десяток вертолетов, посланных на поиски, обнаружили его еще до конца суток.