Во все Имперские. Том 2

«На Островах Горячего Жира провёл Рюрик всю весну,

Питаясь рыбой и плодами Перводрева,

Лишь когда льды пустились в пляс,

Оставил Рюрик острова и оседлал коня войны,

Ибо он познал магию и теперь был уверен,

Что ветра крови и побед наполнят ветром его паруса.

В Гренландию отправился Рюрик,

Где его брат Олаф пал от руки магов-скрелингов,

Потому что до Рюрика никто из людей континента не знал магии,

А скрелинги ведали её тайны, проливая кровь добычи.

И Рюрик украсил свои паруса Перводревом,

И разбил скрелингов, и наложил на них подати,

По моржовому клыку и по оленю с семьи.

И магия шла теперь с Рюриком,

Но он не знал, как дать её другим, битвы и чаши друзьям,

Этому не научило его Перводрево, тайные знаки открывающее.

Но пришла новая зима,

И женщина скрелингов понесла от Рюрика плод,

Пришло лето, и она родила второго в мире мага Севера,

И Рюрик понял, что магия в крови его, и в детях его,

И покорились ему и славяне, и даны, и шведы, и англы, и Бретань, и Винланд…»

Сага о Рюрике, священный текст масонов и адептов друидизма

Самый старый известный текст саги записан около XII века в Дании на малоизвестном диалекте гренландского языка

Собравшись, я привычно заблокировал болевые ощущения. Я научился этому еще в прошлой жизни, никакой магии, чистая психология с физиологией.

В бою подавить боль проще, помогает адреналин в крови и желание выполнить задачу любой ценой.

Сейчас моей задачей был Корень-Зрищин, так что я разогнал магию на максимум и бросился на сверхскоростях следом за князем, который уже был в конце переулка.

Всё-таки хорошо, что Корень-Зрищин стал князем только вчера, купить тачло он себе так и не успел, а то мог бы и свалить. А так без шансов, пешкодрапом не уйдет.

Была ночь, мои силы возросли, а Корень-Зрищин ослаб, как и все солнечные маги. Так что я догоню его, даже раненый.

Казаки еще раз обстреляли меня из окон Лицея напоследок, но на этот раз ни одна пуля до цели не дошла.

Я за несколько секунд преодолел переулок и нагнал Корень-Зрищина, который уже поворачивал за угол.

На этой улице я уже раньше бывал, с одной стороны здесь стояли казармы казаков, а с другой — здание блинной, где казаки любили набивать животы под водочку.

Корень-Зрищин, разумеется, бросился к казармам, желая сагрить на меня тысячи казаков, которые там сейчас спали, если они, конечно, еще спали, учитывая, что рядом гремела стрельба.

Меня такой вариант не устраивал, так что я ринулся Корень-Зрищину наперерез.

— Нагибин, моя родня будет тут через полчаса! Я позвонил! — крикнул мне князь, — Ты труп!

— Может быть. Но ты станешь трупом раньше.

Я ринулся на Корень-Зрищина и прямо в полёте ушатал его апперкотом. Сынок канцлера успел поставить блок, но мой удар был настолько мощным, что Корень-Зрищина оторвало от земли и зашвырнуло прямо в окно блинной — двухэтажного деревянного здания.

Я ворвался следом через выбитое окно, теперь мы оказались в кухне блинной, сейчас заваленной осколками стекла.

Корень-Зрищин порезался, когда залетал сюда, штанина у него была разорвана, из ноги хлестала кровь.

У меня же простреленная казаком рука уже зажила и регенерировала, но спину всё еще невыносимо жгло. Это было не только больно, но и странно. Судя по всему, магия, которой меня саданул парень с файрболлом на гербе, наносила повреждения, не подлежащие регену.

Корень-Зрищин атаковал первым, он бросился на меня, рассчитывая свалить ударом в челюсть.

Это он, конечно, зря.

Во-первых, наносить этот удар княжич не умел, а во-вторых, его аура определенно была слабее моей, пусть даже я и был серьезно ранен.

Я перехватил руку Корень-Зрищина и бросил князька на плиту, где днём жарились блины. Корень-Зрищин попытался встать, но я мощным ударом кулака припечатал его обратно на жаровню.

Потом я нажал кнопку и жаровня включилась.

— Ты че делаешь, падла? — заорал Корень-Зрищин, вертясь как уж на сковородке.

Я его понимал, ведь князь сейчас и правда находился именно на сковородке.