Во все Имперские. Том 3

— С кем? — нахмурилась в своём фирменном стиле Головина.

— С предателем, — объяснил я, — У нас крыса, в нашей ложе. Если вы не заметили, Огневич только что прессовал вас с друзьями целый час и требовал отдать корону. Откуда он по-вашему вообще узнал о том, что мы спёрли корону?

— От Охранки, от кого же еще, — отмахнулся Пушкин, — Ты нам мозги не канифоль, Нагибин…

— «Мозги не канифоль»? — осадил я Пушкина, — Стыдно, молодой человек. Вот подумайте, разве мог ваш великий предок-поэт сказануть подобное быдланское выражение? Сильно сомневаюсь. Так что базар фильтруй, Пушкин.

А узнать о короне от Охранки Огневич никак не мог. Дело в том, что я нахожусь под персональной защитой Охранки. Охранное Отделение меня покрывает. Даже когда я ворую короны у рублёных претендентов на престол. Так что единственная причина, по которой вы все до сих пор на свободе — это я. Точнее, мои связи в Охранке. А Огневичу нас сдал кто-то из присутствующих. Больше некому.

Повисло тяжелое молчание. Все смотрели на меня, я смотрел на Пушкина.

Классическая тактика — во время конфликта выбирай самого дерзкого бычару и смотри ему прямо в глаза, без страха, но и без намерения дать в морду.

Просто смотри и знай, что ты бить ему рыло не хочешь. Но можешь. Пусть бычара прочитает эту возможность в глубине твоих глаз.

— Иначе говоря, вы стукач на службе у Охранки, Нагибин! — швырнула мне в лицо, как дуэльную перчатку, Головина.

— Нет, — отрезал я, — Я не стукач. Но у меня есть связи в Охранном Отделении. А какие именно — это уже не ваши проблемы. Просто имейте в виду, что это вопрос государственной безопасности. Строго секретная тема, разумеется.

Врать я умел не хуже, чем давить взглядом. А еще я понимал, что когда врёшь — лучше добавить в ложь щепоть правды, так больше вероятность, что собеседник сожрёт и не подавится.

Правдой в данном случае было то, что я под защитой Охранки. А вот всё остальное было лапшой, которую я старательно развесил по ушам моих братьев и сестёр по ложе. Ибо, почему я под защитой Охранки, я и сам до сих пор был не в курсе. Но не использовать этот факт было бы просто глупо, в моём положении.

— А чем докажешь, что ты не сука? — уточнил эфиоп.

Вообще такие глубокие познания в воровских понятиях у дворянина- магократа, да еще и эфиопа удивляли. С другой же стороны, стукачам нигде в мире ни рады, нет ни одного общества, где их бы не гнобили.

Ну может кроме самых развитых и богатых стран моего родного мира, где менты всегда с народом. Но к этому миру магократии, тайн, Охранного Отделения и масонских лож всё это естественно не относилось. Стукачей тут ненавидели, еще как.

Я видел это по взглядам моих товарищей.

— А каких доказательств ты хочешь? — поинтересовался я у эфиопа, — Справку из Охранки, что я не стукач? Так там таких не выдают. Но я могу дать слово. Я не стукач. Слово магократа.

— Я ему верю! — влез в разговор Шаманов, — И подтверждаю, что барон — не стукач. Он же дал слово магократа! Нельзя соврать, когда даёшь слово магократа! И я тоже могу дать слово магократа, что Нагибин — не сука.

— Это всё тупорылые суеверия, — скептически скорчил рожу Пушкин, — Мне один кент тоже давал слово магократа, что даёт мне три рубля просто так. А потом выяснилось, что он хочет свои рубли назад, с процентами. И никакая молния с небес его за это не ударила.

Так что не вижу никаких причин доверять словам магократов. Слова — это просто звуковые колебания воздуха, как известно. И проверить конкретно твои слова мы никак не можем, Нагибин. Короче, гони корону!

Каким образом из факта моего стукачества следовало требование немедленно отдать корону — я так и не понял, но, судя по всему, Пушкин ни о чём кроме бабла думать был не способен в принципе.

— Я могу проверить, говорит ли он правду, — неожиданно выступила вперёд Головина, — Я же телепат, это моя родомагия.

— Это как, интересно? — спросил я, — Баронесса, вы весь свой запас заклинаний уже потратили, еще вчера, на уроке магии. Забыли, что говорил Соловьёв? Если вы съедите еще трикоин и попытаетесь кастовать сегодня ночью — вам сердце порвёт, вместе с желудком.

А я не хотел бы разбивать вам сердце, вы не в моём вкусе, как я уже говорил. И глядеть на содержимое вашего разорванного желудка у меня желания тоже нет. Никакого.

— Это всё верно, Нагибин, — согласилась Головина, — Но вы не учли одного фактора. Дело в том, что я сегодня повысила свой ранг. Соответственно, у меня появилось одно дополнительное заклинание. Я могу теперь кастовать по три заклинания в сутки.

Ого! Вот это поворот.

Значит, не я один рискнул получить новый ранг сегодня же, не дожидаясь разрешения Соловьёва.

Нет, эта Головина определенно была опасной девкой. Если тут кто-то и сможет оспорить мои претензии на лидерство — то это Головина. Собственно, баронесса с момента самого нашего знакомства только этим и занималась.

— Ладно, я согласен, — кивнул я, — Мне скрывать нечего. Проверяйте. Только одна просьба — когда полезете ко мне в голову, не трогайте мои эротические фантазии. Дело в том, что в них нет вас, а это наверняка может вас обидеть, баронесса…