Во все Имперские. Том 3

— Ну хватит болтать, — перебила меня Головина, — Думайте о ваших отношениях с Охранным Отделением.

Головина достала из сумочки древохранительницу, отщелкнула крышку и съела трикоин. Потом девушка активировала свою темно-синюю ауру и подошла ко мне, оглушительно стуча каблучками.

— Я весь ваш, баронесса.

— Заодно выясни, не хочет ли он нас обмануть с короной, — заметил всё еще озабоченный баблом Пушкин.

Головина проигнорировала это требование жадного потомка поэта.

Баронесса, как я уже успел убедиться, вообще показательно игнорировала всё, что не вписывалось в её планы. Но учитывала. Редкое качество для девушки, да и вообще для людей. И при этом полезное, если знать меру.

Головина положила наманикюренную руку мне на плечо и заглянула в глаза. Даже не в глаза, а прямо в душу.

У меня закружилась голова, я снова, как и на уроке по магии, ощутил присутствие внутри себя чего-то чуждого и постороннего. Как будто мне только что вставили новый зуб. Только не в рот, а прям в мозги.

Перед моими глазами замелькали воспоминания о моей беседе с Пыталовой. Я попытался сосредоточиться на том, что так и не выдал княгине информацию о короне и никого из корешей тоже не сдал, но получалось плохо. Наглая баронесса буквально долбила моё сознание, выискивая следы стукачества.

Впрочем, продолжалось это недолго, всего пару мгновений.

Потом аура Головиной ослабла, как и сама баронесса. Обессиленная Головина пошатнулась, я придержал её за талию.

— Руки, Нагибин!

— Лучше мои руки, чем пол, на который вы собираетесь упасть, — заметил я.

Но она уже пришла в себя, обрела равновесие и отступила от меня на пару шагов.

Экая пугливая лань. Интересно, она девственница? Ставлю на то, что да.

— Он не врёт, — подтвердила Головина, — Я видела. Шеф Охранки Пыталова его пытала, простите за тавтологию. Но он ничего не сказал про корону. И даже Пушкина с Чумновской не сдал, что они пытались убить Чудовище. Нагибин даже Прыгунова выгораживал.

— Мда? — усомнился неугомонный Пушкин, — А насколько точна эта информация?

— Это информация напрямую из моей головы, придурок, — ответил я вместо баронессы, — Куда уж точнее?

— Да, но вы с Головиной возможно в заговоре, — стал выстраивать шизоидные теории Пушкин, — Что если вы сговорились? Чтобы надуть нас и украсть корону? Что это ты её сейчас так обнимал, Нагибин…

Пушкин мне до смерти надоел.

Пора уже было переходить от дипломатии к жесткой дипломатии.

Я активировал ауру и сделал по направлению к Пушкину пару шагов, объятый светом моей фиолетовой магии.

— Эй! Эй! Я просто предположил! — тут же дал заднюю Пушкину.

— А я просто сейчас разобью тебе хлеборезку, — заверил я потомка поэта, — Я дал тебе слово магократа. Я даже дал Головиной залезть мне в голову. Я позвал тебя на сегодняшнее собрание. Я взял тебя в ложу, хотя мог бы просто послать.

Я не стал тебя убивать, когда ты пытался замочить Чудовище. Хотя имел полное право, и моральное, и юридическое. Наконец, я не сдал тебя Охранке. И ты недоволен? Я понимаю, что тебя жадность на рога ставит, Пушкин. Но знай меру. Иначе сейчас раскатаю тебя на Лукоморье и дубы зелёные, или как там писал твой предок…

— Да я всё понял! — Пушкин театральным жестом воздел руки, — Чё мне уже и уточнить нельзя? Доверяй, но проверяй, как говорится.

— Доверяй, но проверяй — это единственное стихотворение, которое ты знаешь? — спросил я, — Весьма прискорбно, для потомка Александра Сергеевича. Кто еще сомневается в моих словах?

Я резко отвернулся от Пушкина и осмотрел товарищей, стараясь каждого продавить и просканировать взглядом.

Это у меня всегда получалось неплохо. Случаев, чтобы под моим взглядом кто-то буквально обосрался пока что, к сожалению, не было. Но вот ссались под ним точно, по крайней мере, однажды. Еще в прошлой моей жизни.

С принцессой и Шамановым никаких проблем естественно не было, эти двое мне доверяли и без проверок. Телохранитель принцессы Громовищин верил мне, потому что верила принцесса.

Корень-Зрищин всё еще был слишком подавлен и напуган, чтобы выносить решения. Это паршиво. Для него, конечно. Этот парень без моей помощи долго не протянет, явно не умеет действовать на стрессе и держать удар.

Головина коротко кивнула мне, когда наши глаза встретились. Она мне верила, ведь она лично видела мои воспоминания. И баронесса свою силу знает, она понимает, что я не мог её обмануть.

Чумновская как всегда перепугана. Я вообще сомневался, что она сознает, что происходит. Наверняка опять размышляет о вездесущих микробах.

А вот с эфиопом и Пушкиным проблемы.

Эти мне всё равно не доверяют. Но проблема не во мне, они в принципе никому не доверяют. Один просто типичный барчук, живший при дворе эфиопского Императора и привычный к интригами и обману. А другой наоборот побитый жизнью нищеброд.

Это следует учесть, и при первой же возможности поправить. Вот с этими двоими еще предстоит поработать, да.

— Да мы верим, что ты не сука, — тем временем не слишком искренне сообщил эфиоп, — Но теперь меня другое напрягает. Если у тебя есть крыша от Охранки — то какого тогда хрена тебя там пытали? Не слишком логично.