Во все Имперские. Том 4. Петербург (СИ)

А еще в Магограмме пишут, что такие же восстания холопов охватили в последнее время всю страну. И не только Россию. Во французских колониях тоже восстание крестьян. Причем, сейчас его уже поддержали даже местные магократы, так что там серьезный политический кризис… Вот об этом есть что рассказать?

Дядя нахмурился. Улыбка впервые за все время нашего разговора исчезла из-под его черных усов.

— А почему ты спрашиваешь об этом меня, племянник?

Я понял, что близок к провалу.

Информацию о том, что мой дядя и его таинственные масоны могут быть причастны к восстаниям холопов я почерпнул от моего куратора. От того самого куратора, по приказу которого я и должен был сейчас усыпить моего дядю снотворным и сдать его людям куратора.

Куратор вроде рассказывал, что дядя и его кореша перебили в Казанской губернии целый клан Стекольниковых, перед этим спровоцировав восстания холопов на землях несчастных Стекольниковых.

И вот это моя осведомленность явно пришлась дяде не по вкусу.

Ну и плевать. По крайней мере, теперь я выяснил, что дядя не в курсе о том задании, которое мне дал куратор.

Это облегчит мою задачу усыпить дядю, воткнув ему в шею шприц. Если я, конечно, решусь выполнить задание куратора. Пока что мой выбор был по сути выбором из сэндвича с дерьмом и гигантской клизмой, я правда не понимал, кто из них больший отморозок — дядя или мой куратор.

А еще я не понимал, кто из них обладает большей мощью и властью. А это тоже было важно, еще как.

— Я спрашиваю это, потому что ты только что толкнул пафосную речь во имя освобождения холопов, дядя, — пояснил я.

— Мда… — дядя отхлебнул пива, — Да, конечно. Холопы должны получить свободу. Но масоны-либералы говорят то же самое. Но это поверхностный взгляд на вещи. Мы смотрим глубже. Нет, мало одного освобождения холопов. Освобождение Гностического Либератора — оно для всех.

Оно должно освободить не только холопов от магократов, но и самих магократов от власти магии и лживых теорий Соловьева. Проще говоря, мы собираемся подчинить магию себе, собираемся вознестись в божественной мощи. И мы знаем, как это провернуть.

И да — мы имеем отношение к восстаниям холопов, самое прямое. Это часть нашего глобального плана. Так ты с нами, племянник?

Я ответил не сразу:

— Ну… Насколько я понимаю, для вот этого вот вознесения в божественной мощи — вам позарез нужна моя пилюльная лаборатория. Я прав?

— Она не твоя, племянник, — улыбнулся дядя, — Она наша. Ты все равно не сможешь разобраться, как она работает без моей помощи.

Мне вдруг почему-то стало не по себе.

Через мгновение это странное ощущение воплотилось в конкретные физиологические эффекты. Я вдруг почувствовал, что совсем рядом со мной находится нечто темное и жуткое. Как будто видишь призрака боковым зрением.

Голова у меня чуть закружилась, меня затошнило, перед глазами метнулись черные точки.

Это еще что за дерьмо? Странный поток ощущений прошел столь же быстро, как и возник.

— Племянник? Да что с тобой? — забеспокоился дядя, видимо, заметивший перемену в моем лице.

— Да нет. Все в порядке, — я мотнул головой, отгоняя наваждение…

Сзади меня тем временем громыхнул чей-то бас:

— Да ты же китаец! Я вижу. А Государь вас всех велел из города вымести…

— Какой я тебе китаец? Я эскимос, придурок…

Я обернулся и узрел, что столик Шаманова окружили трое сильно пьяных магов.

Тот, который басил на Акалу, был в зеленом мундире, в петлице у него висел значок в форме золотой короны, такая же корона помещалась на тяжелом перстне, украшавшим палец мага. Судя по всему, вот этот быдлан принадлежал к консервативному масонству. А это ничего хорошего не сулило. Консерваторы иностранцев, как я помнил, не любят.

— Вы Багатур-Буланова убили, узкоглазые! — заявил маг с короной, ткнув в Шаманова жирным пальцем, — Приказано вас из Питера нещадно гнать…

Дядя в очередной раз улыбнулся:

— Надо бы помочь твоему другу. Нет?

Ну конечно. Люди дяди же следили за моим поместьем, и Шаманова там явно видели. Так что мой план использовать Акалу в качестве тайного прикрывальщика спины явно провалился.

— Да, надо помочь, — согласился я.

Мы с дядей одновременно встали из-за стола и подошли к нелюбителям китайцев.

— Какие-то проблемы, господа? — поинтересовался я.

— Проблема с китайцем. Его надо проучить! — заявил консерватор в зеленом мундире.

— Сударь, этот человек — не китаец, — пояснил дядя, — Он эскимос, как он и сказал. И мы оба это вам подтверждаем.

— Да, подтверждаем, — кивнул я, — А еще подтверждаем, что ваши зубы сейчас будут валяться по всему полу, если вы не свалите.

Магократ в зеленом мундире сначала надулся, но потом пробухтел:

— Ладно, я обознался. И нечего мне угрожать!

Судя по всему, этот парень был не из тех, кто любит честные бои трое на трое, и быковать он предпочитал только на численно уступающего ему противника.

Пробурчав еще нечто нечленораздельное, нелюбитель китайцев свалил, забрав с собой своих друзей.

— Эм… — на мгновение растерялся я, — Ладно. Акалу, вот это мой дядя — Сергей Флорович. Дядя, это Акалу Шаманов, баронет.