Во все Имперские. Том 4. Петербург (СИ)

Где-то через пару минут палец у меня отрос, кишки зажили, пули, застрявшие в них, просто растворились.

Осталась странная едва заметная боль в желудке, а еще в голове гудело. Но я понял, что это уже не последствия боя. Это яд, полоний, которым меня траванул дядя. И вывести это дерьмо из моей крови магия не умела.

Значит, все зря. Мне все равно хана.

Я поднялся на ноги, взбежал по гранитной лестнице, которая вела на проспект, и огляделся.

Тут меня тоже, конечно же, ждал провал.

Прям передо мной тянулось вдоль набережной здание Зимнего дворца, за ним высилась громада монумента Магократии. За моей спиной были плавучий субмарина-ресторан с выбитыми иллюминаторами, Стрелка Васильевского острова и далекая Петропавловка на острове.

Справа расположился Дворцовый мост, слева — Троицкий. Вдали возносились к небесам небоскребы, которыми был зажат со всех сторон Центральный район.

На набережной торчала толпа в сотню магократов, которые с интересом разглядывали ресторан. Часть из них, видимо, убежала из трактира, когда началась заварушка, а другая часть просто остановилась поглядеть, что происходит. Еще на набережной было припарковано несколько дорогих авто. И всё. Никаких следов дяди.

В том, что этот ублюдок не утонул, я был уверен на сто процентов. Дядя, в отличие от меня, ранен не был, кроме того был забаффан пилюлей и летал на ауре со скоростью кометы.

Явно сбежал. И теперь был где-то далеко.

И что я теперь скажу куратору? Этот ворон же меня уроет. Он обещал мне проблемы, если я не схвачу дядю, причем серьезные…

Но рассуждать об этом мне было некогда, ко мне уже спешили двое молодых людей, с автоматами и в синих мундирах.

Через мгновение автоматы уже были направлены мне в голову.

— Эй, магократия вообще-то выше закона, — напомнил я молодым людям.

— Да, — кивнул один, — Но Охранное отделение — носители воли самого Государя. А он выше магократии.

Автоматчик постучал себя по груди мундира, где располагался стальной жетон. На жетоне были изображены скрещенные швабра и бутылка — знак Охранки.

Вот блин.

Глава 81. Белый кот

«Босс!

Нами был схвачен странный человек, молодой парень, по виду нищеброд. Пытался перелезть забор и проникнуть в Специальное отделение социально опасных больных нашей Кащенки.

Про то, что забор под напряжением, этот чел явно был не в курсе. Так что током его норм шибануло. А потом мы его с пацанами еще отделали от души.

Вот только он оказался магократом. Причем, говорит — зовут его Александр Пушкин, лол.

Как поэта, ага.

Че с ним делать-то? Сдать в Охранку? Так вроде неудобно. Род-то древний, хоть и нищий.»

ОТВЕТ:

«Зачем он лез-то? В дурку захотел? Вышвырните его вон, да и всё.»

— Слушайте, бойцы, а вы видели тут черноусого? — спросил я у наставивших на меня автоматы агентов Охранки, — Этот ублюдок пару минут назад из иллюминатора вылетел. Башка у него седая, а усы черные. А еще он постоянно лыбу давит…

— Вопросы тут задаете не вы, — осадил меня автоматчик.

— А кто? Ты что ли?

— Нет, — мотнул головой боец, — Вот он.

Агент Охранки указал на люк ресторана-субмарины. Оттуда как раз вылез полицейский генерал, тот самый, который до последнего наблюдал за нашим побоищем и вызвал подкрепление.

Генерал был до крайности усат и еще больше толст, так что в люк, игравший роль входа в ресторан, едва пролезал. Следом за генералом из люка полезли, как муравьи из муравейника, полицейские-автоматчики, те самые, пули которых я вынужден был растворять в собственных кишках.

Двое автоматчиков тащили Шаманова.

Остекленяющее заклинание, которое наложил на Акалу Людоедов, развеялось со смертью людоеда. Но та часть ноги, которая у Шаманова отклололась, пока он был наполовину хрустальным, даже сейчас отсутствовала. Из культи Шаманова хлестала кровь, но вокруг раны уже крутилась серебряная аура эскимоса, рана регенерировала на глазах.

Лицо Акалу, которого тащили автоматчики, было искажено гримасой боли, но к тому моменту, как Шаманова затащили на набережную, нога у моего кореша уже стала отрастать обратно.

Предпоследним из люка вылез автоматчик, тащивший белого кота.

Кот, спасший мне жизнь, выглядел непострадавшим, даже ластился к агенту, который его нес. Это было странно. Насколько я помнил, вот этого кота дядя припечатал о железную стену с такой силой, что у него все кости должны были превратиться в труху.

Самой последней из люка вылезла траванувшая меня официантка, румяная блондинка в коротком платье-тельняшке. Вид у суки был несколько виноватым.

Генерал важно прошествовал ко мне, Шаманова швырнули на асфальт рядом.

— Штабс-генерал Починяев, второй заместитель Шефа Его Величества Охранного Отделения, — недовольно представился мне владелец синего мундира, усов и огромного пуза.

— Очень приятно, — вяло ответил я, — Нагибин, Александр Петрович. Лицеист Его Величества Царскосельского Лицея.