Во всем виноваты «Битлз»

Ленка, между прочим, в свои двадцать шесть была дважды или трижды лауреатом всяких там конкурсов, в том числе и заграничных. Тем не менее, так же как и все, поскакать два часа Морковкой за двадцатку зазорным не считала. Короче, артист среднего пошиба за новогодние две недели, работая не покладая ни рук, ни ног, мог подняться рублей на пятьсот-шестьсот и создать «жировую прослойку» аж до летних гастролей в Сочи. Так что детские ёлочные дела в артистической среде уважали и уважают до сих пор. Ходил даже такой анекдот про затюканного провинциального актёра, которому в конце декабря позвонил Стивен Спилберг и предложил полуторамиллионный контракт на главную роль, только выезжать на съемки нужно было послезавтра. «Да вы что?! — отверг нелепые притязания актёр, — у меня второго и третьего по две «ёлки»»!»

— Макс, твой выход. Там два куплета, ты рот поразевай, до трибун далеко. — ободрил меня опытный Володя и распахнул пасть. Китовую, естественно.

Стряхнув крошки с бутафорских гуслей, я вылез на лёд под ослепляющие лучи прожекторов как раз в тот момент, когда из-под потолка грянул искажённый дряблыми динамиками фонограммный голос: «…Победный миг недалеко, на помощь к нам идёт Садко»». Я стал озираться в поисках персонажа, который мог меня так тепло приветствовать, но, кроме нескольких овощей и Бабы-яги, вблизи никого не заметил. Глаза попривыкли к свету, и в необозримой дали стала видна высокая сцена с ёлкой, около которой метались два светлых пятнышка. Теоретически это могли быть Дед Мороз со Снегурочкой. Невдалеке, дробно поколачивая по льду хвостом, на коньках проехал Дракон со смышлёными глазками. Сделав красивый пируэт, Дракон отрубил двойной ригбергер с выходом в либелу. Как я потом выяснил. Дракон был приблудным. Будучи дальним родственником билетёрши, он имел собственный костюм и, независимо от сюжетной линии, кочевал по любым представлениям на льду, так как единственный из всех умел кататься на коньках. Народ рептилию недолюбливал и бешено завидовал её возможности легально курить под длинно-мордой маской.

Дракон отвлёк, и первые свои аккорды я прозевал, а когда второпях всё-таки ударил по нарисованным струнам, «мой» голос из-под потолка уже пел: «Ой, да вы послушайте, да люди добрые, да песню звонкую, да из града, да из Новгорода…». Два куплета пролетели быстро, и меня окружили пристыженные пираты. Но вскоре выяснилось, что не все они встали на путь истинный: двое-трое размахивали устрашающими тесаками в непосредственной близости от моего лихо заломленного купеческого колпака. Я было вознамерился дать гуслями в курятник ближайшему Бармалею, но в красивой ступе подоспела Баба-яга с зелёной треугольной бутылкой отравленного зелья. Отпихивая локтями дымящегося Дракона, все бросились травиться.

После портвейна водка показалась мне очень крепкой, и, заметив мою съехавшую от перекоса морды бороду, какой-то монстр — помесь папы Карло и Дуремара — подал мне сильно начатую бутылку с «Дюшесом». Сделав большой глоток и частично притушив этим пожар в желудке, я с сожалением отдал бутылку назад, оставив там немного лимонада для кого-нибудь ещё. «Да ничего, — сказала помесь, — сейчас Карлсон ещё привезёт!»

Что ж, я допил до конца.

Из-под потолка доносилась стихотворная перебранка Айболита с кем-то из команды Бабы-яги, но такая мелочь процессу отравления помешать уже не могла.

Сверху, из самой гущи айболитовских разборок, съехал тонкий цирковой тросик с пустым болтающимся страховочным ремнём и скрипучим голосом Крокодила Гены угрожающе сказал: «А вот и я — Карлсон, который живёт на крыше!». Подоспевшая Снегурочка вступила с ремнём в длительный диалог по поводу волшебных спичек, потом потеряла к нему интерес и подошла к Яге облагородиться.

Незаметно подплыл Кит: «Ребят, дайте выпить, щас дуба дам, — кричал, скрипя пастью, одичавший Володя, — а то офонтаню всех на хер!». «Да подожди ты минут пять, — сказал нетвёрдым девичьим голоском голимый Мальчиш-плохиш, — пионеры уже побежали».

И правда, вдалеке показалась Наташка с ещё одной плотной бабой-пионером. Продвигая по льду скрюченные холодом ножки вдоль отодвинутого в сторону хоккейного борта они не скрываясь, несли увесистый полиэтиленовый пакет.

Потом произошло то, что рано или поздно случается на всех фонограммных концертах, — порвалась плёнка, и на огромный зал упала звонкая морозная тишина. Надо отдать людям должное: не всем было наплевать — кое-кто всё-таки обернулся и посмотрел в туманный торец помещения, где под потолком угадывалась узкая бойница радиорубки.