Вобла в экстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники

– Итак, господа, оставим на время мою воблу и вожделенную вами сумку и попробуем проанализировать ситуацию. Если вы соизволите поскрипеть своими хитроумными мозгами, то вы поймёте, что самая пострадавшая в этой афёре я… – заметив, что Мамай встрепенулся, я подняла руку: – Спокойно, господа, я сейчас всё обосную!.. Во-первых, я невинно пострадала: у меня украли воблу, за мной гонялись как за воровкой, а ваш разлюбезный Марчелло попытался навесить на меня убийство. Правда, этого я не боялась, потому что у него ничего на меня нет. Второй серьёзно пострадавший – Харлам. Его кинули на деньги и опустили, да ещё и людей его погробили. Третий пострадавший – Челноков. Потому что хапуга и беспринципная гнида, а ещё потому, что нарвался на меня и недооценил мои спортивные, аналитические и криминальные способности… – Мамай хохотнул, а Адвокат уставился на меня, как солдат на вошь. – А теперь главное, господа мафиози… Вы одни остались в выигрыше: денег вы не теряли, конкурента умыли и избавились от никчемных Батыра и Марчелло! Да ещё и имеете шанс присвоить героин. А там, кстати, ещё и экстази есть… Ко всему прочему, ваши ребята хорошо потренировали свои ноги и мозги в погоне за мной. И всё благодаря мне. А сейчас, внимание, вопрос: на кой чёрт я вам нужна и сколько ещё вы будете надо мной измываться? И это вместо благодарности?!

Аплодисментов я не дождалась, ответа на свой вопрос тоже. Зато после ремарки Самбэка «Ну, что ж, толковый анализ ситуации» последовал вопрос на засыпку от Адвоката:

– Кстати, благодетельница вы наша: откуда вы знаете, что именно лежит в сумке, когда, если верить вам, вы поспешили от неё избавиться?

– Странный вопрос, господин прокурор! Избавиться от сумки я пожелала после того, как убедилась, что она не моя! Захотела взять несколько рыбёшек, побаловать своих коллег, пошла в туалет, открыла сумку а там вон чо! А вобла моя тютю. Я расстроилась страшно и поковырялась в сумке: и что же я вижу? В пакете с надписью «Обойный клей» вовсе не клей, рядом кулёк с экстази, да ещё шифровка…

– Какая шифровка?!! – заволновался Самбэк.

– А вот эта! – я достала из кармана записку и щелчком отправила Самбэку.

Мужики сгрудились над шифровкой, а я приняла очередную таблетку аспирина, так как голова моя снова запылала.

Запив снадобье соком, я наконец-то, осмелилась взглянуть на Бригадира. Тот не примкнул к своим, а облокотился на стол и, сложив друг на друга кулаки, упёрся в них подбородком. И неотрывно смотрел на меня. Глаза его блестели, а лицо было закаменевшим, как накануне… Может быть он всё-таки волнуется за меня? Боже, как я его люблю! Даже такого. Даже бандита… Серёженька, Ёжик мой сероглазый…

Резкий окрик Мамая заставил меня вздрогнуть, а Бригадира сжать кулаки:

– Эй, ты, растыка! Давай сюда код!

– Чего орёшь, ордынец чёртов?! – рассвирепела я. – На Куликово поле кличешь? – Мамай оторопел, а вся свора уставилась на меня и принялась хихикать. – Или не знаешь, что только лаской можно чего-то добиться от женщины? В честь чего ты с меня требуешь чужое? Будешь так орать, дикарь, Харламу отдам сумку! И вообще ты мне настохренел! Да что ж это такое, гоп вашу мать!..

И меня понесло. Чтобы снять неимоверное нервное напряжение, я засыпала мафиози «оберегами» по самую макушку, не обращая внимания на выпученные глаза Сергея: такой он меня не знал! Так ведь семь лет прошло, любимый! Семь лет борьбы за существование! Борьбы в одиночку.

Высказавшись предельно радикально и доступно, я почувствовала облегчение – даже температура немного спала. По крайней мере, я здорово взмокла.

– Наш человек! – одобрил мой выпад Самбэк. – Чем ей страшнее, тем она наглее… – А давайте, мужики, мы её к себе на работу примем!

Крылья моих ноздрей ещё не улеглись и пульс не утихомирился. Потому я позволила себе дерзость:

– Вы только что хвалились, босс, что знаете обо мне всё! Разве вам неизвестно, что я модельер-конструктор? И что я у вас буду делать? Конструировать униформу для наркодельцов? Этакие тюремные штанишки-капри и курточки? С кружевными карманами и рюшами? Конечно, для половины вашей команды – для других сотворю мужественный прикид… Но всё исключительно голубое!

– Почему именно голубое? – неожиданно поинтересовался Маркс.

– Так ведь в тюрьме, куда вы все рано или поздно угодите, баб нет! Одни мальчики… – я расхохоталась, но меня никто не поддержал.

– И всё-таки, мадам, соизвольте дать нам код! – без улыбки напомнил Самбэк.

– Да, пожалуйста! – и я назвала вокзал и код.

– А номер ячейки? – осторожно высунулся Мамай.

– А вот номер ячейки, я не запомнила, – призналась я. – Как говорится, опростоволосилась на нервной почве.

– Код запомнила, а номер нет? Никогда не поверю! – загорячился Мамай.

– Так получилось. Просто я много лет пользуюсь одним и тем же кодом – кодом рождения моей первой любви. Мне его запоминать не надо. А если честно, то пора уже забыть…

– И как же мы теперь найдём сумку? – возмутился Адвокат.