Вобла в экстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники

– Глупый мой Мишутка!.. Конечно, люблю! По другому, не как единственного, но всё же люблю! Да и как можно тебя не любить? Ты сам не знаешь, какой ты замечательный! И ты совсем не знаешь себе цены! Вот сейчас дам тебе показания и докажу, как нежно люблю тебя… – я обцеловала его повеселевшее лицо и приказала: – Доставай свой сотовый! Я позвоню своим, предупрежу, что не приду сегодня ночевать, – и займёмся делами: и полезными и приятными… По очереди…

Бабушка молча выслушала мой оправдательно-наступательный бред и понятливо хмыкнула. Стыдясь своего вранья, я поинтересовалась, чем они занимаются:

– Кто чем, каждый своим делом, – холодно ответила бабуля и не удержалась, съязвила: – Не волнуйся, ничем предосудительным мы не занимаемся! – и отключилась.

Моё смущение не скрылось от внимательного взгляда персонального милиционера:

– Что-то случилось?

– Бабуля намекнула мне, что я непутёвая девчонка…

– Она у тебя нескучная, – усмехнулся Михаил, – без всяких церемоний отправила меня к… покататься на лёгком катере.

– Это ещё пустяки, разминка. Она у меня асс по народному фольклору. Такое может выдать! Заслушаешься… если уши не завянут.

– А знаешь, я бы не отказался от такой бабушки! – заявил мой рыцарь. – Это было бы подходящее приложение к такой боевой девчонке, как ты…

Я настроилась на запись и призвала влюблённого «мишку» к порядку:

– Давай не будем отвлекаться на глупости, дорогой. Я начинаю рассказ, а ты по ходу можешь задавать мне свои вопросы.

На «дачу показаний» с комментариями, репликами и вопросами ушло больше часа и потрясённый подробностями моих невероятных приключений собеседник предложил снять стресс коньяком… и другими методами.

Михаил был так нежен и чуток, что я не могла не ответить тем же и отдавалась ему вся без остатка, честно и до самого донышка – как будто исповедовалась духовнику…

– Зайка моя… Любимая… Как же я боюсь за тебя, – сказал он, когда мы устало откинулись на подушки, – если бы ты знала, как они все опасны! Это нелюди: умные, циничные, жестокие… Не дай Бог с тобой что-нибудь случится – я не переживу этого!

– Переживёшь, Мишенька, – спокойно возразила я. – Пережил же ты мою туфельку и кровь?.. Жизнь сильнее смерти. Потому что в ней есть любовь, вера и надежда. И зря ты волнуешься заранее! Совершенно зря. Я прекрасно понимаю, какая это страшная и беспощадная свора. Но я сильней. Я смотрела им в глаза и не боялась за себя. А только за тех, кого люблю. Любовь придаёт силы… – Михаил сгрёб меня в охапку и я услышала, как бьётся его любящее сердце. – Не бойся за меня, Мишутка. Я буду осторожна. И я теперь знаю их… Пусть даже по кличкам. Но я узнаю их имена и ославлю… Как Челнокова.

Михаил прижал меня к себе покрепче:

– Не лезла бы ты в это дело, милая! Отсидись лучше в своей конспиративной квартире! Ими занимаются профессионалы, которые знают о них всё, и, уж, само собой, их имена!

Мои последовавшие за этими словами оживление и вопрос показали, что совет друга пролетел мимо, как фанера над Парижем:

– А тебе известны их имена? Расскажи мне о Самбэке и Харламе всё, что знаешь!

– Мне, конечно, кое-что известно, но далеко не всё. Георгий мужик осторожный и немногословный, профессия обязывает… – Михаил замолчал и я нетерпеливо у щипнула его. – Ладно, слушай! Сначала о Харламе. Его полное имя Харламенко Остап Олегович. Тридцать пять лет, образование среднетехническое, в прошлом автомеханик, затем частный предприниматель. Наркотиками начал заниматься давно, сначала делал тайники в машинах, потом вошёл во вкус. Попался с поличным, отсидел три года, побратался с воровским миром. Старшая сестра его замужем за таджиком – оттуда пошли его связи. Легальный бизнес: автобаза, в основном, фуры… – я подогрела паузу поощрительным поцелуем и услышала продолжение: – Самбэк это кличка Самсона Яковлевича Бекерского. Ему сорок лет, образование высшее, МГУ, математик. Из обеспеченной семьи. Как он начал свой бизнес не знаю, но сейчас у него фирма по продаже компьютеров и оргтехники и сеть компьютерных клубов. Этот очень силён! Окружил себя умными людьми, держит в подчинении более двухсот человек, не считая тех, кто работает время от времени за гонорары, мелких дилеров и курьеров. По сути, у него целый синдикат…

– А ещё у него есть фабрика по производству наркотиков, – вставила я, думая об отце. В своих «показаниях» для прокуратуры об этом факте, как и о дорогих мне людях, я умолчала.

– Да, у него есть своё производство, – без особого удивления моей осведомлённостью подтвердил Михаил. – Героина и экстази ему мало и он решил сам синтезировать наркотики. Отыскал где-то гения от химии… – я затаила дыхание… – …и купил его. О нём почти ничего неизвестно, кроме клички Берлиоз…

– Его зовут Борис Семёнович Берёзкин, он профессор химии! – не знаю с какого рожна выпалила я. Михаил навис надо мной с удивлёнными очами и я окончательно сбрендила: – Это мой отец, мой непутёвый папочка…

Потрясённый «мишка» рухнул на меня всем своим пятипудовым телом со словами утешения и я, задыхаясь, заёрзала под ним и взмолилась: