Воcхождение Светлого

– Но я думал подарить ее победительнице Чжао Юхэ. Должен ли я ее отдать Сюанцину?

Чживэй закатила глаза и нетерпеливо выхватила шпильку у него из рук.

– Он просто оказался ближе. Весь план был мой.

– Твой?

Шэнь нежно удержал руку Чживэй.

– Я полагал, мы придумали план вместе. И, если память мне не изменяет, я помог загнать его в ловушку? Тогда шпилька, получается, моя.

Красные глаза Чживэй смешливо сверкнули. Она потянулась к Шэню, их лица оказались так близко друг к другу, что он чувствовал ее дыхание на щеке.

– Уважаемый принц Чжао Шэнь, я великодушно принимаю этот подарок, – поддразнила его Чживэй, и, когда он склонился для поцелуя, она увернулась. – Помоги.

Шэнь вдел шпильку ей в волосы и с удовольствием отметил, как сильно она ей шла.

– Я восхищаюсь твоим умом, – сказала Чживэй, ласково коснувшись его щеки. – Упорством, с которым ты идешь к своей цели. Ничто не может остановить тебя.

– Чживэй, я чувствую то же самое.

Она улыбнулась.

– Вернемся.

Он последовал за ней обратно в комнату, но почувствовал странное послевкусие, как будто в столь нежно брошенной фразе стоило искать двойное дно.

Пятерка друзей пировала до глубокой ночи, и Шэнь не мог перестать думать, что если бы Сяо До был внимательнее и заметил шпильку в волосах Чживэй, то поддразниваний было бы не избежать, но друг оказался намного менее внимательным, чем Лин Цзинь и Сюанцин. Те потратили несколько секунд на разглядывание украшения и одновременно нахмурились, словно тренировались в синхронности.

Когда пришло время расходиться, Шэнь повернулся к Чживэй.

– Когда мы теперь увидимся?

– О? Мы не увидимся теперь много месяцев, – произнесла она удивленным тоном.

– Почему? – Шэнь этого не ожидал.

– Мне нужно готовить армию, а тебе – переворот в Запретном городе. Мы не можем привлекать к себе внимание. А тебе не стоит часто отлучаться из дворца.

Она была права.

Нет, она была неправа. Он этого не хотел.

– Чживэй…

– Ты невероятно терпелив, – произнесла она. – И ты дождешься.

Она ударила его собственными словами. За это он ее и любил.

– Ты будешь скучать по мне каждый вечер, главнокомандующая Лю, – усмехнулся он.

– Я буду думать о тебе каждый день, – улыбнулась она.

* * *

Сюанцин

Шпилька раздражала. Сияние, исходившее от нее, било по глазам, а Дракон плевался от ярости.

«Заберррри ее, уничтожь».

Сюанцину пришлось подняться и под предлогом, что он собрался посмотреть орхидеи, уйти от друзей. Дракон становился все сильнее, Сюанцину сложнее было контролировать свое сознание днем и ночью, медитации помогали с этим все хуже.

«Заберри».

– Ее радует эта заколка, – произнес Сюанцин.

В рычании Дракона было столько ненависти, что у Сюанцина сперло дыхание.

«Не играйсся со мной, гнуссный мальчишка».

– Мы ровесники, – буркнул себе под нос Сюанцин в попытке сопротивляться ему.

«Дессять тысяч лет в пещерре прровел я, а не ты. Ты ничего не помнишь. Ты скоррплупа без ореха».

«Не слушшаешься? Дерржи».

Сюанцин вдруг оказался на полу пещеры. Он лежал обнаженный, покрытый бесчисленным количеством ран, из которых сочилась кровь.

– Кто это? – тихий шепот нового беловолосого стражника.

Сюанцин равнодушно смотрел на ноги нового мучителя сквозь кровавый туман. Тело уже давно даже не болело, его качало на волнах боли.

– Можешь кинуть в него заклинанием Света.

Вспышка – глазам очень больно. Сюанцин закричал, однако быстро замолк.

Опустошение затмевало боль.

«Отец не придет. Он бросил меня здесь гнить».

Совершенно один, брошен. Самый известный, самый красивый, самый обаятельный – никому не нужный наследник Темных.

– Смешнее всего, когда поджигаешь его, – произнес охранник. – Он извивается.

– Это не убьет его?

– Этого выродка темных? – засмеялся. – Нет, он здесь уже несколько десятков лет.

Дракон резко оборвал воспоминание, однако Сюанцин не смог сразу вернуться. На мгновение он окунулся в настолько черное отчаяние, в настолько неописуемую боль, что все воспоминания после перестали иметь значение.

«Мы им отомссстим», – прошипел Дракон.

Воля Сюанцина ослабла. От этой мысли Дракон довольно заурчал.

Глава IX Если не знаешь ни себя, ни его, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение