Вода и Перо. Узел (СИ)

Командир жестом подозвал гвардейцев. Один из них, с флягой на поясе, взял эскиз.

— Сможешь повторить?

— Да, командир.

Рагнар понял, что рука невольно потянулась к перу, сплел пальцы в замок. Рядовой вышел, командир улыбался одобрительно.

— Идемте, — он взял Эрика за плечо. — Посмотрим, благосклонен ли мир к твоему творению, мальчик.

Ряд колонн скрывал каменную резьбу окна, командир остановился, запятнанный светом. Рагнар сжал второе плечо Эрика, предупреждая вопрос «чего мы ждем».

Внизу стало людно. Гвардия рассеялась по площади, стали по углам высокого помоста. Вывели на него человека — конечно, беловолосого. Альбиносы-подземники всегда оставались угрозой для Империи.

Рагнар шагнул ближе к Эрику, но когда огненная птица упала на плечи осужденного, мальчик не двинулся. Смотрел, не отрываясь, как сгорал человек, слушал, не затыкая уши, пронзительный крик, слитно птичий и человеческий.

— Хороший эскиз, — удовлетворенно сказал командир. Рагнар коротко поклонился, ученик медленно повторил движение. — Ты заслужил звание мага и награду.

Эрик не догадался подставить ладони, и командир протянул золотое перо Рагнару, а вместе с ним кошель, судя по весу больший, чем все, что заплатили ему за годы службы.

— Можете провести в городе этот день.

Вышли на улицу. Эрик все еще молчал, застыв лицом. Рагнар считал, что понимает — первая смерть на твоих глазах всегда потрясает. Пересыпал из своего кошеля почти все в новый, оставляя лишь на обед и ужин. Вложил тяжелый мешочек в руки ученика. Мальчик наконец поднял голову.

— Отдохни, — сказал ему Рагнар. — Купи что-нибудь на рынке или напейся. К закату вернись в бараки, и мы поедем в Цитадель.

Эрик нахмурился, как когда пытался осознать сложный урок. Кивнул.

Рагнар оставил его возле площади, с помоста в центре которой еще сметали пепел казненного.

Знал ли он, что совершает ошибку?

***республика Магерия, город Варна

13 Петуха 606 года Соленого озера

Она любила Варну. Прекрасно знала, что не за что — обычный портовый городок на стыке сразу пяти земель, реки своей нет, так что есть местную рыбу нужно с оглядкой, даже если ты не маг.

Адельхайд рыбу не ела никогда. И воду не пила на всякий случай. В конце концов, в деньгах она не была стеснена, могла себе позволить хоть рейнарское вино, хоть триверский сидр, а кто знает, когда вместо колодезной или привезенной издалека родниковой воды подсунут озерную? Хоть ее трижды опреснят, с даром, тщательно скрытым, много лет лелеемым, придется распрощаться.

А ведь здесь могут подсунуть легко. Здесь вам не приличный Триер-Норт, и тем более не сотенный Гарн, где все трактиры помечены пятилепестковыми цветами.

В Варне цветочная система не прижилась. Неудивительно — ведь даже заведения в центре города, дерущие втридорога, едва дотянули бы до третьего лепестка. А уж места, в которых обычно обедала Адельхайд с друзьями, и стебелька бы не удостоились.

Но она любила город не за стебельки. И даже не за то, что городская стража Варны увела ее первого жениха прямо со свадьбы, подгадав момент, когда мерзавец потянулся к руке невесты с обручальным браслетом.

— Гирей!

Узкая улочка, грязь под ногами, дома здесь строят из соломы и глины, почти как в нищей Империи. От стены отделилась темная фигура, блеснула в кулаке сталь.

Ох нельзя приличным женщинам забредать в такие трущобы. Тем более нельзя в них кричать.

Адельхайд шагнула навстречу громиле, вытащила за плечи на свет.

— Клаус, ничего себе, как ты вырос! Где Гир, дома? Проводи, мне нужно скорей с ним поговорить.

Разве что ты кричишь имя главы банды, что держит этот квартал уже десять лет. Тогда, конечно, другое дело.

Дом был не новый, но симпатичный, с деревянными углами и забавной, шитой из соломы дверью.

— Ада! — старый друг вскочил навстречу, закружил. Адельхайд засмеялась, уткнувшись лицом в жесткие черные волосы, обняла крепко. Гирей фыркнул в ухо: — Я тоже соскучился, подруга. Но ты ж вряд ли просто так в наш крысий угол заглянула? Просто так — это письмо было бы, не зря ж ты меня читать научила. Или посыльный, «госпожа желает встретиться», вот это все.

— Не просто, — отодвинулась, но рук не расцепила. С кем еще можно стоять так, прижавшись лбом ко лбу, и не думать, что ее поймут неверно? — Герхард опять задумал меня женить.

— О птицы! — Гирей вскинул руку к потолку, нарочито, но красиво, как в балагане. Высокий, с чертами потомка многих земель, он мог бы покорить немало сердец — если бы пошел на сцену, а не в бандиты. — Я надеялся, после смерти твоего отца эта свистопляска с женихами закончится, но брат доблестно подхватил павшее знамя. Когда он уже успокоится, не сказал?

— Все хуже, Гир. Намного хуже. Если я не выйду за Фрица, Герхард собирается сдать меня в монастырь.

Друг мигом перестал дурачиться.

— Вот сушь, — выругался с чувством. — Ладно, понял. Что делаем?