Вода и Перо. Узел (СИ)

— Ну здравствуй, друг мой Алан, — непонятно проворчал вдруг Ямб. Тряхнул пером, задумался ненадолго и написал такой стишок, что Кит мигом выпрямился в кресле.

— Шеф, у них Роксан остался! Я пойду…

— Сидеть и докладывать, — даже Обри вздрогнула от командного тона, хотя вроде бы еще не могла. Впрочем, через мгновение смогла — ей тоже написали стишок. Ямб отхлебнул из плоской фляги что-то, воняющее как травяная настойка Макса, коротко кивнул.

— Раз вы в моем доме, должен представиться — Шеймус О’Флаэрти. А теперь рассказывайте оба, где вы встретили Алана Макгауэра.

***там же

— В смысле, Макгауэра?..

Кит аж замер, словно на стену налетел. Да ну нет, не может быть! К ним что, опять Тривер лезет?

Все время, что Кит работал в тайной службе, Алан Макгауэр был просто страшилкой, иллюстрирующей что даже когда кажется, что ты все делаешь правильно и смотришь в оба, можно прошляпить убийцу главы совета. То есть, смотреть надо во все четыре, обмениваться информацией, и при любых подозрениях мчаться к начальству.

Макгауэр, то есть поэт. Прямой наследник своего рода, он был ровесником Ямба, но когда толпа юных тогда магов создала Илату, этот человек остался по другую сторону границы. И в одиночку провел единственную операцию Тривера, увенчавшуюся до отвращения полным успехом. Если бы не Дара, железной рукой перехватившая поводья после своей матери, и не то, что весь совет мигом объединился, прекратив ругаться по мелочам, Илата бы рухнула.

Кит это помнил. Ему было десять, уже два года как официально господин О’Киф в Совете. Он тогда мало что понимал на заседаниях, просто старался слушаться Эмму О’Хэллоран, голосовать, как она, и все равно постоянно получалось птицы знают что. Но в месяц после убийства леди Киарнет О’Доннелл все стало иначе. Совет собирался часто, Кит ужасно уставал даже просто сидеть среди взрослых, зато они разом стали какими-то другими. Как будто немного похожими на маму.

Потом все вернулось в прежнюю палитру, конечно.

Но если в городе Алан Макгауэр, если это он швырнул им в спину эпиграмму, если его имел в виду Роксан…

То есть целая тайная служба, чтобы с ним разбираться! А Кит должен спасти брата.

Его даже слушать не стали, отмахнулись. Кит молча рванул к дверям, но Меган поймала за шкирку.

— Пусти! Ты не понимаешь, там…

Глянул на начальство и заткнулся сам, уверившись, что сейчас на собственной шкуре испытает, что Шеймус О’Флаэрти умеет не только оды для повышения боевого духа писать. Однако тот лишь шумно выдохнул, покачал головой.

— Кит. Прямо сейчас ты не можешь спасти брата. Если он еще жив, его убьют, как только тебя заметят. Мы возьмем эту банду, но сначала мне нужен доклад.

От спокойного голоса еще сильней хотелось кричать, драться хоть со всеми тут. Кит заявил запальчиво:

— Вы меня вообще отстранили от дела, я не должен им заниматься!

— Хватит! — Он становился рекордсменом, раньше шеф никогда ни на кого не повышал голос. Даже на заседаниях Совета только лицо ладонью прикрывал при особенно странных предложениях. — Ты был отстранен, потому что это единственный способ заставить тебя взяться за работу всерьез, а не между двумя бутылками рейнарского! Ты часто все делаешь наоборот и в этот раз тоже меня не разочаровал. Но сейчас ни у Илаты в целом, ни конкретно у твоего брата нет времени на подобные выходки. Поэтому садись и работай.

Кит открыл было рот, но наткнулся взглядом на Обри. Она замерла на диване, сложив ладони на коленках, на вид девчонка совсем. Которая недавно потеряла вообще всех, но взялась за дело. И вот, благодаря этому ее друг сидит рядом, хоть и под поэзией, но живой. Обри вообще первой имела право потребовать, чтобы Кита отсюда убрали, да хоть вообще в тюрьму бросили. Но она сидела и ждала, пока он заткнется. Прекратит свои выходки, как сказал шеф.

Он никогда раньше такого не говорил. Вообще никогда. Наоборот же было, Кит ныл, а Шеймус рассказывал, что он хороший агент. Почему он всегда пропускал это мимо ушей?

Кит решительно плюхнулся на пол, обхватил колени, как в детстве. Начал доклад с того, что кивнул на Сида.

— Это его Роксан приложил. Шедевром, я такой никогда не слышал.

Эбигейл наморщила лоб, попросила:

— Перескажи, что запомнил.

Стихи были красивыми: о безнадежном пути к звезде, которой никогда не достичь, но все равно к ней нужно стремиться. Шеф проворчал что-то нелестное о Сагерте, Кит не понял, к чему это, а Эбигейл тут же вывернула сонет наизнанку, превратила в противоположность.

— Там еще была музыка, — подала голос Обри. — Витам приказал ему драться со мной.

— О, это по нашей части! — обрадовалась Меган. — Ты саму мелодию не слышала?

— Нет.