Водяной. 2 уровень

- Вы же говорили, что их изготовлено всего десять экземпляров, – повернулся Рожков к Володе. – Пять находится в Берлоге, три в звездном городке для подготовки космонавтов и две в НИИ мозга. Эти откуда?

- Там в других комнатах еще есть, – прогудел майор. – Всего двадцать штук, и во всех находятся люди.

- Интересно, – покачал головой Володя. – Ну что ж, Александр Сергеевич, у вашего ведомства просто появилась еще одна задачка для исследования. Кто-то же собрал для Раскевича эти капсулы. А вторая задачка, кто все эти люди, находящиеся сейчас внутри.

- А вот давайте и спросим у профессора, – злым и не обещающим ничего хорошего тоном предложил Рожков. И обращаясь уже к спецназовцу, добавил:

- Помощников пакуйте и в машину, а с Львом Давыдовичем мы, наверное, чуть-чуть побеседуем.

Раскевич сидел на стуле в окружении трех спецназовцев и встретил нас внимательным и предельно серьезным взглядом. По всей видимости, помещение в котором мы сейчас находились, было рабочим кабинетом профессора. Об этом говорили массивный деревянный стол, большое и удобное офисное кресло, книжные полки, ноутбук на столе и четыре плазменных панели на стенах.

Рожков остановился перед профессором, широко расставив ноги, но не успел ничего сказать из-за вопроса Володи.

- Виталий Мельников! Помните его, Раскевич? Зачем вы его убили?

Лев Давыдович вздрогнул, как будто его стеганули плетью.

- Ага, помните, – удовлетворенно сказал Володя. – Значит тогда вы точно в курсе, почему и как он умер.

- В курсе, – глухо ответил психиатр. – Он умер от паралича дыхательной системы. Его организм не выдержал прохождения квеста.

- Какого квеста? – недоуменно спросил я. – Игра может убивать?

- Василий вспарывал ему живот, чтобы достать жемчужину, – пояснил Раскевич. – Это был квест на открытие магии. Мы искали подходы к искусственному интеллекту, и этот квест был проверкой. Но организм Мельникова не выдержал. Он умер на десятом или пятнадцатом убийстве.

Меня передернуло. Я вспомнил свои ощущения, когда не особенно острый нож медленно, сантиметр за сантиметром резал мою плоть, и меня замутило.

- Да кто такой этот Мельников? – не выдержал Рожков, поворачиваясь к Володе.

- Виталий Мельников был моим братом, – медленно, почти по слогам ответил Володя. – Именно поэтому я заинтересовался «Берлогой».

- Боже мой, – закачался на стуле Раскевич. – Как это все нелепо звучит. Ну кто мог знать, что безработный сирота окажется родственником сотрудника Системы. Все рухнуло из-за такой банальной случайности.

Володя не стал поправлять Раскевича, а лишь кивнул Рожкову и отвернулся.

- Лев Давыдович, не хотите пояснить нам, где скрывается ваш племянник? Тот самый, который всем известен в игре, как Бранимир. И, кстати, как его настоящее имя?

- Василий, – почти прошептал Раскевич. – Не трогайте Василия. У мальчика и так была тяжелая жизнь.

- Где он? – с нажимом продолжил выяснение деталей Рожков.

- В первой комнате, капсула справа, – и он мотнул головой в сторону мониторов. – Крайняя камера как раз наведена на его оборудование.

Володя подошел ближе, пытаясь рассмотреть лицо человека на экране, а Рожков, тем временем, удовлетворенно кивнул и вновь повернулся к профессору.

- Куда вы планировали вывести деньги, Раскевич? И зачем? Что вас не устраивало в «Берлоге»?

- Василию понадобилась комплексная терапия. А я не хотел возвращать его в клинику, его бы там убили! – не торопясь, отвечал Раскевич. – Александр Сергеевич, я все вам расскажу, только не возвращайте Василия в обычную психиатрическую лечебницу. Там не лечат, там убивают людей!

- То есть вы выкрали своего племянника, чтобы лечить самостоятельно? – уточнил Рожков. – А деньги вам были нужны для персональной больницы? Так?

- Да так, – с вызовом ответил Раскевич. – Я знаю, что такое судебная психиатрия. Наши предки дали ей меткое название «Карательная». Вы хотели, чтобы я оставил своего мальчика на растерзание этим вандалам?

- Я вспомнил, – перебил вдруг Раскевича Володя. – Это Стенькин!

- Какой Стенькин? – удивился я. Судя по лицу Рожкова, ему эта фамилия тоже ничего не говорила.

- Ну как же, – всплеснул руками Володя. – Маньяк серийный, он лет пять назад во время пандемии «чесотки» вспорол своей жене живот кухонным ножиком, считал, что она ему вошек во время секса подсадила. Но, судя по всему, какой-то таракан в мозгах у него сидел, он сбежал и еще год по стране колесил, вспарывая женщинам утробу…

- Он не виноват! – взвизгнул Раскевич. – Его оболгали!

- Да-да-да, – примирительно поднял руки вверх Рожков. – Мы вам верим, Лев Давыдович. А кто все остальные ваши пациенты, лежащие в капсулах?

Плечи профессора поникли вниз, он помолчал немного, а затем вздохнул и глухо ответил, не отрывая глаз от пола:

- Это тоже пациенты с клиники. Я надеялся дать им новую жизнь, вылечить через виртуальность.