Водяной

— Ну что, нагляделась? — Я встал, развеял зеркало, и протянул руку русалке. — Пошли, ученица, нам далеко до дома, тебя я здесь не оставлю. И одна еще долго не будешь, а то наворотишь дел по неопытности.

А про себя хмыкнул — Хилола и Марина в русалочью жизнь вливались весьма кроваво, не думаю, что Анфису другой путь ждет. Но от родных мест ее надо удалить, здесь только казачьи станицы, солдатские поселения, дальние заставы, караванные тропы — люд в основной служивый и рабочий живет. Нечем ее здесь кровушкой окрестить. Хотя…

— Впрочем, погоди немного. — И я уселся на старое бревно, вошел в транс, и вскоре пять крупных скоп нарезали круги над местностью окрест. И надо сказать, что кто ищет, тот и обрящет. Нашел, нормальный такой сухопутный караван работорговцев. Джунрагы, похоже, осколки кочевой империи. Нехилый такой караванчик, человек триста-триста пятьдесят. И похоже, шалили где-то на российских окраинах, ведут около полутора сотен рабов, телеги с добычей гонят, и никого не боятся. А ведь здесь форты русских стоят на расстоянии дневного перехода, значит минимум два разгромили. Ого, а вон на крытом возке явно аристократки сидят. Шесть дам различной степени помятости, и зарёваности. Их охраняют пяток специально выделенных всадников. Так, направляются они к небольшой речке, явно хотят встать на ночевку. Ну и ладно, нам-то ночь не помеха. — Пошли, красавица. Ты ж казачья дочь? Готова защитить русских?

— Тебе не все равно, князь водный? — Девчонка гордо выпрямилась, и кивнула. — Да, я готова защитить русских, но как? Я же просто девица малолетняя.

— Ты русалка, малышка. Существо в боевой эффективности многократно превосходящее хорошо вооруженного и тренированного воина-человека. Правда, они на суше, потому работать буду в основном я, но и тебе веселье будет. Пошли! — И я протянул руку девочке.

Та, с некоторой долей сомнения вложила в мою ладонь свою узкую ладошку, и я рванул в воду. Ничего, не сахарная, не растает, и не хрустальная, не поломается. Потому восторженный девичий визг сопровождал нас всю дорогу, вот уж не думал, что она такая пискля.

На берегу речушки шло веселое действо. А именно разбитие лагеря, розжиг костров, разделка трофейных барашков и свиней, насилие над молодыми и не очень женщинами. Короче, хохот, крики, визг, плач. Нормальный такой звуковой ряд, я почуял, как у меня от ярости холодеет душа. Да и Анфиса вон, свой роскошный ярко-зеленый русалочий хвост на пару не менее изящных ножек поменяла, а коготками на пальцах задумчиво снимает стружку с затопленной коряги.

— Ждем. Пусть чуть стемнеет. Мне разницы нет, но не хочу, чтобы нас видели. — Я положил руку на плечо русалки, и чуть сжал его. Надо же, какая дисциплинированная и хладнокровная особа, все-таки. Марина тогда рванула только водный вихрь за ней был, Хилола тоже истерила неплохо, а эта новенькая как будто из стали. Хотя, если вспомнить, как она утонула — просто немного не рассчитала. Побег-то был задуман и исполнен тоже весьма хладнокровно и расчетливо.

Темнеет сейчас поздновато, но мы дождались полной темноты. Бандиты наелись, натрахались, потешили свое самолюбие, поиздевавшись над распятыми на рогатках офицерами, правда, не до смерти. Так, чуток нагайками прошлись, умело, но не смертельно. Ну и насиловали дворянок перед ними, тех что постарше. Молоденьких барышень, судя по всему, ждала участь быть проданными в какой-то серьезный гарем. Может, до Турции или Судана добрались бы. Если бы не мы…

— Пошли. Никого из джунгаров не щади. Рви и кромсай, на месте не стой. — И я подтолкнул вперед Анфису, мгновением позже превратившуюся в размазанную тень. На фоне костров мелькнуло что-то, кто-то захрипел, кто-то заорал, мелькнули клинки, хлопнул пистолетный выстрел. Улыбнувшись, и скользнул вслед за своей ученицей. Упоение дракой, оно такое упоение. Особенно, когда не надо сдерживаться, когда можно выпить жизнь из убийцы и насильника, и рвануть глотку следующему, выскочившему со света костра в темноту, кочевнику.

В общем, мы с Анфисой вырезали весь это кочевье, до последнего бойца. И ушли в воду, прихватив пару шкатулок с драгоценностями для русалки, и набитый книгами саквояж для меня. Хорошо повеселились. На берегу остались живыми бывшие рабы, кони и уцелевшие пока еще бараны.

Впрочем, далеко я уходить не стал, вытащил Анфису на берег через пару километров. И девчонку скрутило жесточайшими спазмами рвоты, полоскало ее долго и тяжко. Да и потом сильно легче не стало, трясло и колотило, как припадочную.