Водяной. Книга 3

Через два дня мы ушли с острова. Делать здесь больше нечего, ибо статуи уже на корабле. Драгоценности сосчитали, оценили, поделили, после чего сложили в сундуки под двойную опись, и опечатали. Вот с храмом возникло было преткновение, но я посоветовал Перовскому прислать сюда монахов. Пусть устраивают скит или монастырь. А что? Место неплохое, сытное, жить есть где. Дорогу сюда я прямо сейчас раскрывать не буду, а то, что будут славить Христа, а не старых богов — так пусть боги сами меж собой разбираются. Здесь место сакральное, всем хватит.

В Ак-Мечети я оставил и Перовского, и наиба, хватило мне людского общества на какое-то время. А меня девочка в капсуле ждет, причем сработанной на скорую руку. Это не те капсулы, в которых я пацанов держу, там серьезно поработать успел. А Анфису я перехватить и установить настройки успел, а вот серьезную капсулу времени делать не было. И часики тикают уже завершающие минуты, так сказать. Потому я прямо с борта каюка прыгнул в воду, едва чуть отошли от пристани. Ничего, парни справятся, Сенбад свое дело знает туго, а мне пора.

* * *

До небольшой речушки, впадающей в Балхаш, я добирался достаточно долго, это не по прямой по реке шпарить, пришлось закоулистыми подземными потоками ковылять. Но успел. С небольшим запасом успел, так что Анфису при выходе из капсулы я сразу взял под контроль и усадил в удобное кресло изо льда.

— Ну, привет, красавица. — Хмыкнув, я поглядел на девчонку. Ну да, красавица. Темно-рыжий цвет волос, прекрасное лицо, ярко-зеленые глаза. У моих всех русалок глаза с прозеленью выходят, видать, видовая особенность. Но у Анфисы реально ярко-зеленые, как молодая листва. Остальное примерно как у Хилолы и Марины — красивое тело, покрытое чешуей, оттеняющей и одновременно маскирующей. Разве что коготки у Анфисы тоже ярко-зеленые. Интересно, хвост у нее какого цвета будет? Ладно, скоро узнаем. — Как, помнишь, что было?

— Смутно. — На меня глянули два зеленых озера, наполненных слезами. — Но было больно.

— Это нормально. Рождение ли, смерть ли, — все боль. Жизнь тоже часто болью отзывается, на то она и жизнь. Впрочем, насчет жизни и смерти… Ты уже не человек, девочка. Ты потонула на моей территории, а здесь я решаю, отпускать ли душу утопленника, или забрать ее. Водяной я. Но ты не умерла, душу твою я сохранил, но переродил тебя. Русалка ты сейчас, девочка, русалка. Готова ли ты учиться ею быть?

Хлоп-хлоп-хлоп… чуть не сдуло ветром от ресниц, растерянно хлопая глазами. А ведь не дурочка, просто новость ну очень неожиданная. Ладно, чуть поможем и поменяем морду лица. Немного.

— Ой, мамочки! Свя-свят-свят!!! — Истово закрестилась девчонка, отскакивая от меня и оглядываясь в поисках какого-либо оружия. Сразу казачку видно, ищет чем огреть. И снова. — Ой, мамочки!

И судорожно руками прикрывается. Ну да, голышом же, хоть ее чешуя и прикрывает, но очень так эротично, как будто латексный костюм.

— Чего сжалась? Под водой иначе как в чешуе очень сложно. Да-да, это твои чешуйки. — Я посмеялся над девчонкой, судорожно себя оглаживающей и ощупывающей, и потом сотворил полноростовое водное зеркало. И отвернулся, сев неподалеку. Минут сорок разглядываний, тихих возгласов, негромкое хныканье, но недолгое. Потом снова разглядывание, уже одобрительные восклицания. Ну да, девочка весьма и весьма хорошенькая, ничуть своим сестренкам по симпатявости не уступает, настоящая красавица-нелюдь.

— Ну что, нагляделась? — Я встал, развеял зеркало и протянул руку русалке. — Пошли, ученица, нам далеко до дома, тебя я здесь не оставлю. И одна еще долго не будешь, а то наворотишь дел по неопытности.

А про себя хмыкнул — Хилола и Марина в русалочью жизнь вливались весьма кроваво, не думаю, что Анфису другой путь ждет. Но от родных мест ее надо удалить, здесь только казачьи станицы, солдатские поселения, дальние заставы, караванные тропы — люд, в основном, служивый и рабочий живет. Нечем ее здесь кровушкой окрестить. Хотя…

— Впрочем, погоди немного. — И я уселся на старое бревно, вошел в транс; вскоре пять крупных скоп нарезали круги над местностью окрест. И надо сказать, что кто ищет, тот и обрящет. Нашел: нормальный такой сухопутный караван работорговцев. Джунгары, похоже, осколки кочевой империи. Нехилый такой караванчик, человек триста — триста пятьдесят. И, похоже, шалили где-то на российских окраинах: ведут около полутора сотен рабов, телеги с добычей гонят и никого не боятся. А ведь здесь форты русских стоят на расстоянии дневного перехода, значит минимум два разгромили. Ого, а вон на крытом возке явно аристократки сидят. Шесть дам различной степени помятости и зареванности. Их охраняют пяток специально выделенных всадников. Так, направляются они к небольшой речке, явно хотят встать на ночевку. Ну и ладно, нам-то ночь не помеха. — Пошли, красавица. Ты ж казачья дочь? Готова защитить русских?

— Тебе не все равно, князь водный? — Девчонка гордо выпрямилась и кивнула. — Да, я готова защитить русских, но как? Я же просто девица малолетняя.