Водяные знаки

Шероховатость шороха дождя, —
Нестройный звук ночного несмыканья,
Нервозной неотвязности… Войдя
В весёлый раж, приблизил расстоянья
И в струях тени мигом растворил,
Перестрелял листву и в водостоке
Лезгинку жестяную долго бил,
Но прочь ушёл, уняв свои потоки.
Наутро розы в росах расцвели,
Махровый пурпур воздымая к небу…
И лёгкий пар струился от земли,
И пела птица про ночную небыль…

Равноденствие чувств

Два рода

Годовые кольца эпителия
Наросли, — их бритвой не стесать.
Сантиметром ствол судьбы померяю
И обновки стану примерять.

Не скрести же прошлое железами,

Раз врастает в ткани бытия
И своими дразнит антитезами,
В мир свой переполненный маня.

Тут и шляпки найдены с вуалями,

Вот под стать им — чёрный башмачок,
Целый короб с бусами да шалями,
Кружев перепутанных моток

И понёвы, словно только вышиты,

Тут и лапти — лыковый шажок,
Вперемешку где такое сыщете, —
Грубый холст, да шёлковый стежок?

Бабушки не ладили, не виделись!

Посредине ножниц — малый гвоздь, —
Прошлого пылящуюся живопись
Собрала я, к счастью, довелось.

Сердцем помяну, такие ль разные,

Если мне и та, и та — родня!
Обе не любили флаги красные
И до смерти верили в меня.

Обе за дождями, за туманами…

Я, молясь на ваши образа,
Над своими бедами и ранами
Вижу ваши скорбные глаза.

«Качнулся маятник, — прикосновенье Бога…»

Качнулся маятник, — прикосновенье Бога
Заставило эпоху умереть.
Улитка времени помедлила немного
И поползла, чтоб к будущей успеть.

Земная прочно навигация зависла,

Ориентиры потеряв свои,
В пустоты млечное упёрлось коромысло,
Плеща бесцельно годы, словно дни.

Какая тонкая ирония творенья, —

Народы смертны, сколько ни вертись,
И невозможно созерцать без изумленья,
Что нет понятий больше «верх» и «низ»,

Есть в людях нынче прирождённые увечья,

Истории замедлившие  ход…
Летят в геенну, плача, души человечьи,
И новая история грядёт.

«Усталостью, не слабостью грешу…»

Усталостью, не слабостью грешу,
Минуя лет незримую границу.
Я ничего у Бога не прошу,
Хотя покой всю жизнь мне только снится.

Смотрю в окно, там дождь поит сирень,

Цветов сминая бледные соцветья.
Сжимается, сжимается шагрень,
Грядут, грядут над миром лихолетья.

Кружит земля в просторах ледяных,

Характер свой испытывая женский,
И никого нет близких и родных,
Но не сиротство это, а блаженство.

Мне не понятна сутолока дней,

Я так давно с землёй своей согласна…
Пусть первобытно свищет соловей
Вдогонку жизни, что была прекрасна!

«Гуляю с собакой, иду меж домов…»