Водяра

— Но мы сразу ставим Путина в безвыходное положение. Не пойдет он на вывод войск. И на отмену выборов не пойдет.

— Не пойдет. Зато как обрадуется, когда мы снимем эти требования.

После долгих препирательств Шамиль согласился. Может быть, Полковник и прав. Хотя его условия неизбежно вели к затяжке операции. Одно дело простой обмен заложников на заключенных. Это можно решить за три — четыре часа. Совсем другое: длительные переговоры о политических уступках. Но что сделано, то сделано. Полковнику кажется это принципиально важным. Ладно, так тому и быть. Но уже тогда у Шамиля закрались сомнения в том, что все пройдет гладко.

Подготовка к операции шла по плану. Был только один момент, когда все могло сорваться с катастрофическими последствиями: когда этот придурок Иса Мальсагов, подслушав разговор, прибежал в ФСБ. Хорошо, попал на майора Клименко, который здраво рассудил, что получить десять тысяч долларов от Шамиля за устранение опасного свидетеля — оно как-то лучше, чем благодарность от начальства, даже в приказе.

Роли распределили без спора. Полковник взял на себя подбор и подготовку бойцов, не имевших большого опыта боевых действий. В группу вошли 34 человека. Лагерь разбили в лесном массиве возле села Пседах Малгобекского района Ингушетии, тренировались в стрельбе, учились обращаться с взрывными устройствами.

На долю Шамиля выпала более сложная задача: доставить в школу взрывчатку. В его распоряжение выделили шестнадцать самых опытных боевиков, которых не нужно было ничему обучать. Воспользовались тем, что ремонт школы вела бригада строителей-ингушей. В нее внедрили нескольких членов группы. Под видом стройматериалов они подвозили взрывчатку и прятали ее под сценой в актовом зале. Связь с Полковником Шамиль поддерживал по мобильному телефону. Говорили по-ингушки, не прямым текстом.

31 августа с наступлением темноты группа Полковника покинула лагерь под Пседахом и на «ГАЗ-66» направилась в сторону селения Инарки. Двух человек оставили в лагере для связи. Маршрут был разведан заранее. Проехав селение, остановились в лесу на ночлег. В ту же ночь боевики Шамиля поднялись на чердак школы, сменили строительные спецовки на камуфляж и утром, без четверти девять, спустились вниз. Здесь и перехватили майора Дудиеву, прибежавшую в учительскую сообщить в райотдел о подозрительной машине.

Как и опасался Шамиль, операция начала затягиваться сразу. На видеокассету с условиями освобождения заложников никакой реакции не последовало. Полковник объяснил:

— Им же нужно посоветоваться с Москвой. Неужели ты думаешь, что они хоть полшага сделают без разрешения Путина? Политик, а ничего не понимаешь в политике. Думаешь, их беспокоит судьба заложников? Собственные жопы их беспокоят! Подождем, нам спешить некуда.

Само собой получилось, что с началом операции Полковник взял на себя главную роль. Шамиль не возражал. Полковник знал, что делает. Даже когда он расстрелял двух заложников в спортзале и одного из них приказал протащить по залу на глазах у оцепеневших от ужаса людей, Шамиль промолчал. На войне как на войне. В учительской на втором этаже все время работал телевизор. Шамиля тревожил общий тон передач. Как будто ничего особенного не случилось. Ну, что-то там такое произошло в Беслане, на Северном Кавказе все время что-то происходит. И главное — ничего не сообщали о числе заложников.

Только к вечеру ситуация начала проясняться. Доставили из Москвы доктора Рошаля. Он понес какой детский лепет: предложил обменять детей на взрослых. Полковник послал его матом. В час ночи Рошаль вновь вышел на связь. На этот раз его предложение было таким, какое Шамиль с нетерпением ждал: власти согласны освободить из тюрьмы всех заключенных, фамилии которых назовет Полковник, будет открыт коридор для беспрепятственного выезда всех боевиков в Ингушетию или в Чечню, уже подготовлены десять «Икарусов».

У Шамиля бешено заколотилось сердце. Неужели получилось?

Но Полковник повел себя неожиданно. Ничего не ответив на предложение Рошаля, он потребовал, чтобы для переговоров в школу явились президенты Дзасохов и Зязиков.

— Что ты делаешь?! — возмутился Шамиль, когда Полковник прервал связь. — Они согласились! Понимаешь? Согласились! Что тебе еще надо?

— Они не согласились. Они сделали вид, что согласились. Доктор никого не представляет. Его согласие нам не нужно. Нам нужно согласие совсем другого человека.

— Кого? Дзасохова? Зязикова?

— Путина.

Ночь прошла в тревожных раздумьях. Полковник вел какую-то свою игру. Шамиль не понимал его, и это ему очень не нравилось. Утро принесло ошеломляющую неожиданность: по телевизору передали, что число заложников в бесланской школе, по уточненным данным, триста пятьдесят четыре человека. У Шамиля опустилось сердце. Это был крах.

— Они нас переиграли, — сообщил он Полковнику, вызвав его в пустой кабинет. — Для Путина триста пятьдесят четыре заложника — не цифра. У нас нет шансов. Операция провалилась.

— Не паникуй. Ничего не провалилось, — возразил Полковник с удивившей Шамиля угрюмой уверенностью.