Водители

Хозяин он был рачительный, дело вел основательно. Все у него было ладно скроено и крепко сшито. Сам великолепный шофер, он, казалось, владел всеми профессиями. Печь ли сложить, сад ли разбить, лошадь подковать, генератор на электростанции наладить – все он знал, все умел. Касиловская автобаза радовала начальнический глаз свежевыкрашенными машинами, светлыми, чистыми помещениями, благоустроенной столовой, многочисленными табличками, украшающими цехи, стоянку, конторку. «Краски не жалеть», – учил своих подчиненных Сергеев.

Все это создало автобазе № 1 репутацию лучшего автомобильного хозяйства области. Недаром, еще будучи директором загряжской базы, Сергеев стремился в Касилов. Здесь были все условия: парк в два раза меньше, гараж в три раза больше, трактовая работа, положение самостоятельного хозяйства. Машины на первой базе почти все были новые: списывать старые Сергеев умел как никто другой.

Водители у него подобрались пожилые, опытные. Во время войны база обслуживала оборонные заводы, почти весь кадровый состав ее был забронирован и остался на месте. В конторе работали вежливые, радушные люди, словоохотливые и общительные. Им хотелось верить, и они умели представить все в наивыгоднейшем для базы свете. Касиловские снабженцы прослыли в области как первейшие пройдохи. «В автомобильном деле снабжение – всё», – говорил Сергеев.

Поляков ходил с Сергеевым по гаражу и думал о том, что с прошлого года здесь, в сущности, ничто не изменилось, и не только с прошлого года. Сколько он помнит эту автобазу, она всегда была такой. Конечно, машин прибавилось и оборудование кое-какое появилось, а все-таки все было по-старому. Будут здесь и бригады отличного качества, и счета экономии, но все это будет только дань времени. И чисто здесь, и аккуратно, и люди работают, но не хватает кипения человеческой энергии, того нового, что ломает старое и отжившее.

– Живем по-старому, – как бы угадывая мысли Полякова, сказал Сергеев, – ни шатко ни валко: выполняем план, и слава богу.

– Прибедняешься, – попробовал шутить Поляков. – Тебя никак с первого места не спихнешь, а ты все «ни шатко ни валко».

– Уж ты брось. За май твоя база на первое место выходит, уж факт. Да ведь не в том суть. Сегодня я на первом месте, завтра – ты, а послезавтра – шиловские: тоже прут, не остановишь. И хорошо. Не для себя ведь работаем, для государства.

– Раз для государства, значит, и для себя, – заметил Поляков.

– И так можно сказать, – согласился Сергеев, – не стану спорить. Ты на философии собаку съел, а я как был лаптем, так и остался. Ты вот что лучше скажи, – он подозрительно посмотрел на Полякова, – наверно, сегодня обратно собираешься?

– Да, Константин Николаевич, побуду у тебя пару часиков – и домой. Ты уж, пожалуйста, отправь меня с попутной машиной.

Сергеев с досадой махнул рукой:

– Все торопишься. Отправлю тебя, когда надо будет.

– Нет, я серьезно.

– И я серьезно. Ты здесь гость, хозяин – я. Из-за тебя без обеда остался. А теперь терпи до ужина.

– Я уже пообедал, – улыбнулся Поляков.

– У кого?

– Шучу, шучу… Так, перекусил в буфете.

– То-то, – проворчал Сергеев, – с тебя станется. Моя старуха в твою честь все печи затопила.

– Правду говорю, Константин Николаич, мне к утру обязательно надо быть в Загряжске.

– Ну и будешь! Перекусим, поговорим о делах, и убирайся на все четыре стороны. Больно ты мне нужен!

Уютный домик. Обвитая зеленью веранда. Резные наличники.

Кусты акаций. Сарай, коровник, деревянные клети для кур.

– Солидное у тебя хозяйство, Константин Николаич, – говорил Поляков, моясь в небольшой баньке, расположенной в глубине сада и специально для него вытопленной.

– По-культурному живем, – вздохнул Сергеев. – У меня ведь, сам знаешь, гвардия: старуха, два сына, дочь, снохи, внуки, да и я по-стариковски люблю в огороде поковыряться. Как Мичурин сказал? Каждый человек должен в своей жизни посадить хоть одно дерево, так, что ли?

– Это верно, – сказал Поляков, вытираясь мохнатым полотенцем, – надо украшать жизнь!

– Ну и сложение у тебя, брат! – сказал Сергеев. – Илья Муромец, честное слово!

Поляков засмеялся:

– Тебе силенки тоже не занимать, недаром твоя старуха в оба за тобой смотрит.

– Это верно, – согласился Сергеев, – обижаться не могу. Порода такая: до ста лет живем, дед мой в восемьдесят женился. Только росточком бог обидел.

– Мал золотник…

– Я не о том. У тебя сила красивая, а у меня она какая-то куцая, черт ее разберет. Да ведь, конечно, – он вздохнул, – молодость. Тебе сколько? Сорок есть?

– Около того.

– Вот видишь! А мне уже шестой десяток на исходе.