Водители фрегатов. Книга о великих мореплавателях

Наконец они прибыли в самую большую деревню страны, где жил Отако, верховный вождь племени. Эта деревня по своим размерам превосходила все, которые до сих пор видел в Новой Зеландии Рутерфорд. В ней жило не меньше тысячи человек.

Отако встретил гостей у ворот. Толпа восторженно кричала: «Айр-маре!» Женщины царапали себе лица. Гости прошли за частокол и сейчас же были размещены по хижинам. Верховный вождь отвел Эмаи, Эшу и Рутерфорда к себе.

Отако был уже совсем сед, но ходил легко, словно молодой человек, и так быстро, что гости едва поспевали за ним. Высокий, худощавый, мускулистый, он, несмотря на свой возраст, казался очень крепким и сильным. Голову его украшали бесчисленные перья, одно из которых поразило Рутерфорда своей необычайной величиной. Это было перо вымершей птицы моа, доставшееся Отако по наследству от отца и деда.

Хижина Отако была еще больше, чем хижина Эмаи. Перед ее дверью горел огонь, вокруг которого сидело человек десять — двенадцать мужчин. Это были младшие вожди племени Таранаки. Они жарили большую свинью. Увидев гостей, они подвинулись и уступили им место возле костра.

Эмаи стал рассказывать о том, как Сегюи разрушил его деревню. Рассказывал он, в общем, правдиво, но необыкновенно хвастал храбростью и сказочной силой своих воинов. Врагов он называл собаками, свиньями, попугаями, акулами и с презрением говорил об их трусости, подлости, глупости. Свои достоинства он с редким благородством оставлял в тени, но зато своих друзей и родственников превозносил свыше всякой меры.

— Мой храбрый племянник Кайморо, — кричал он, — перебил сто шестьдесят этих вонючих псов и умер, как подобает умирать потомку великих героев.

Или:

— Гаула, мальчишка, никогда не бывавший в сражении, каждым ударом копья убивал трех этих глупых попугаев. Я хохотал, глядя, как толстые, словно свиньи, воины Сегюи убегали от ребенка, который недавно научился ходить. Они набросились на него целым войском, и только тогда он упал.

Эмаи поминутно вскакивал, размахивал мэром и показывал, как сражался каждый из его воинов. Но, несмотря на такие преувеличения, из его рассказа стали совершенно понятны те три причины, благодаря которым Сегюи оказался победителем. Во-первых, враги появились возле деревни на целые полторы недели раньше, чем их ожидали. Во-вторых, их было много. В-третьих, копьями и мэрами ничего не сделаешь против ружейных пуль.

— Неужели у всех были ружья? — спросил Отако.

— Почти у всех, — ответил Эмаи. — Если бы у них не было ружей, мы могли бы делать вылазки и не позволить им поджечь частокол.

Когда Эмаи рассказал о спасении своей дочери, о подземном ходе, все с уважением взглянули на Рутерфорда.

Но Рутерфорд не слушал слов Эмаи. Во время всего его рассказа он пристально разглядывал человека, который сидел тут же, возле костра, и жевал свинину.

Перья на голове незнакомца и татуировка на лбу свидетельствовали, что он был одним из младших вождей племени Таранаки. Плечи свои он покрыл циновкой, в руке держал мэр, у ног его лежало копье. Несколько раз во время рассказа Эмаи он вставлял короткие замечания и говорил по-новозеландски свободно, легко, правильно, как прирожденный новозеландец. Но кожа на лице этого человека, изрытая татуировкой, была не коричневая, а белая, как у самого Рутерфорда.

Когда свинью съели и все встали, чтобы идти спать, белокожий новозеландец подошел к Рутерфорду и сказал вполголоса по-английски:

— Приходи ко мне в хижину. Третья слева от ворот.

Беседа

Проведя ночь в хижине Отако, Рутерфорд встал на рассвете, когда все еще спали, и пошел искать жилище белого новозеландца. Хижина, в которой жил белый, по внешнему виду ничем не отличалась от прочих хижин деревни. Рутерфорд остановился у входа.

— Заходи, — произнес кто-то на чистом английском языке.

Рутерфорд нагнулся и вошел. В полумраке он увидел человека, который сидел на сене, очевидно только что проснувшись. Рядом спала женщина, придерживавшая во сне руками двух маленьких спящих детей. В хижине был только один европейский предмет — превосходное двуствольное ружье, которое висело на стене.

— Садись, Рутерфорд, — сказал хозяин хижины.

Рутерфорд вздрогнул, услышав свое имя. Новозеландцы называли его Желтоголовым. Откуда этот человек может знать, как его зовут на самом деле?

— Кто сказал тебе, как меня зовут? — спросил он.

— Твой приятель Джон Уотсон, — ответил белый новозеландец. — Он рассказывал мне о вас всех. Я, вспомнив его слова, сразу узнал тебя по твоему росту и твоим рыжим волосам.

— Джон Уотсон! Ты видел Джона Уотсона? — вскрикнул Рутерфорд.

— Да, видел. В прошлом году мы с Отако совершили большое путешествие на север и провели несколько дней в деревне вождя Ренгади. Уотсона держали взаперти. Днем и ночью его сторожили восемь воинов. Но мне позволили поговорить с ним, потому что я вождь и живу здесь очень давно. Уотсон рассказал, что, несмотря на охрану, ему удавалось одиннадцать раз убежать из деревни. Всякий раз его настигали в лесу и приводили обратно. Он был неукротимый человек и не мог примириться с пленом.