Водители фрегатов. Книга о великих мореплавателях

Сосны расступились, и перед путниками открылась широкая морская бухта. Рутерфорд, потрясенный, остановился. Он узнал это место. Вот здесь, в этой самой бухте, пять лет назад воины Эмаи разграбили бриг «Агнессу». Значит, река, по берегу которой они так долго шли, — Темза.

Да, да, он не ошибается, он все ясно помнит. Сюда, в устье этой реки, капитан Коффайн посылал его за пресной водой. Вон мель, на которую вынесло «Агнессу» после того, как воины Эмаи перерубили якорные канаты. Вон к тому берегу привез на пирогах Эмаи своих связанных пленников.

Но что это? Ему, вероятно, мерещится! Не сошел ли он с ума? Рутерфорд протер глаза. Посреди бухты, на том самом месте, где когда-то стояла «Агнесса», он ясно видел трехмачтовый купеческий бриг, на котором суетились матросы, спуская якоря.

— Это первый корабль твоей будущей адмиральской эскадры, Рутерфорд, — сказал Маури, протянув вперед руку. — Завтра днем мы поедем туда под предлогом продажи свиней, а через несколько минут он будет наш.

«Прощай! Прощай!»

Войско Отако ночевало на вершине холма, невдалеке от моря. Это был тот самый холм, где когда-то стояла деревня, в которой Рутерфорд провел первую ночь своего плена. Здесь были убиты и съедены шестеро матросов с «Агнессы». Теперь от деревни не осталось и следа — Сегюи сжег ее дотла и истребил всех жителей до единого. Но Рутерфорд сразу узнал те несколько сосен, к которым он и его товарищи были привязаны пять лет назад.

Утомлённые тяжелым походом, воины, едва стемнело, заснули вокруг костров. Рутерфорд лежал на спине и глядел в черное звездное небо. Мысли не давали ему спать. Время шло, созвездия медленно передвигались среди широких сосновых ветвей, а он все еще не смыкал глаз. Случайно повернув голову, он заметил, что Эшу, лежавшая недалеко от него, возле костра, тоже не спит и внимательно за ним наблюдает.

— Эшу, — прошептал он, — отчего ты не спишь?

— А ты отчего не спишь, Желтоголовый? — спросила она.

— Не знаю, — отвечал он.

— А я знаю, — шепотом сказала Эшу. — Ты думаешь о корабле белых людей, который стоит там, посреди бухты.

Рутерфорд вздрогнул и приложил палец ко рту, чтобы она замолчала. Потом он встал, взял ее за руку и повел прочь из лагеря, осторожно ступая через спящих воинов. Часовые не остановили их, потому что Рутерфорд был вождь и мог ходить куда ему угодно. Рутерфорд и Эшу медленно спустились с холма и в полном молчании пошли по узкой лесной тропинке. Скоро впереди раздался плеск волн, и они вышли на берег скрытого ночною мглою моря. Далеко в темноте мерцали тусклые огни брига.

— Знаешь, Эшу, — произнес наконец Рутерфорд, — если я сейчас не вернусь на родину, мне уж, пожалуй, не вернуться никогда. Такой случай снова не скоро представится.

Эшу молчала, опустив голову.

— Здесь меня удерживаешь только ты, — продолжал он. — Я очень с тобой сдружился, и мне тяжело тебя покидать. Поезжай со мной, ты отлично плаваешь, и мы с тобой без труда доплывем до корабля. Я скажу капитану, их начальнику, что ты моя жена. Он возьмет нас обоих в Англию, и мы никогда не расстанемся.

Эшу села на камень и долго смотрела в темноту, туда, где мерцали огни брига. Она думала. Рутерфорд стоял рядом с ней и терпеливо ждал. Наконец она сказала:

— Нет, Желтоголовый, нет. Поезжай один. Я не хочу тебя удерживать. Но я останусь здесь, среди моего народа. Живя у нас, ты тоскуешь по своим родным, по своим друзьям. Если я буду жить у вас, я буду так же тосковать по своим родным и друзьям, по всему, к чему я привыкла с детства. А подумал ты о том, как встретят меня люди твоего народа? Они будут меня презирать за то, что я не похожа на их женщин, за то, что я не умею так говорить, есть, работать, как они.

Рутерфорд вдруг вспомнил, с каким презрением относятся в Англии ко всем «цветным», ко всем, у кого не белая кожа. Бедная маленькая дикарка! Она права. Если она попадет в Англию, с нею будут обращаться, как с животным, которое из страха побоев и окриков должно исполнять самую трудную и грязную работу. Нет, уж лучше ей оставаться здесь, среди этих гор и дремучих лесов, в стране, где она родилась.

— Хорошо, Эшу, я уеду один, — сказал он. — Но я вернусь. Мне трудно расстаться с тобой навсегда. Я проживу в Англии два-три года, потом наймусь матросом на какой-нибудь корабль, который пойдет в Новую Зеландию, и приеду сюда опять. Жди меня, Эшу.

— Я буду ждать тебя, Желтоголовый, — твердо промолвила она.

Столько раз за время своего плена он мечтал о том, как придет корабль и как он покинет эту страну, которая в течение пяти лет служила ему тюрьмой, но теперь, когда двери тюрьмы были открыты, он медлил.

Но вот небо уже стало бледнеть, начался розовато-серый рассвет. Ночь кончилась. Рутерфорд пошел в воду и поплыл к кораблю.

— Вот так чудо! — воскликнул толстый боцман, когда Рутерфорд влез на палубу. — Глядите, капитан, белый новозеландец!

— Я не новозеландец, я английский матрос, — сказал Рутерфорд.