Водителям горных троллейбусов

А на вид — милые, доброжелательные люди. Немного робкие, даже застенчивые. И угостить всегда — правда, с национальными блюдами мне не шибко повезло. Гуляем с Петькой по дороге, а ветер страшный, с ног валит, пыль закручивает столбами. На обочине потрепанный «», на капоте парусит, камнями, бутылки-стаканчики, и местные жители, сильно стесняясь, приглашают выпить с ними водки за русско-киргизскую дружбу. Это работники нашего кафе, и они нас узнали, и русских ну прямо так любят — словом, почему бы и нет? Один нюанс — в качестве закуски на стоит одно-единственное блюдце с , и меня упрашивают закусить местным деликатесом — курдючным салом. Беру кусочек и… Момент был в некотором роде политическим — выплюнуть субстанцию было так же неприлично, как запятнать межнациональную смычку. Пока киргизы доброжелательно глазели мне в рот, Петька незаметно выплюнул в кусты. Весь последующий день я жестоко страдала — аптек на обозримом расстоянии тоже не оказалось, верный друг испуганно отпаивал меня чаем. Так что пробовать и прочие местные яства уже не хотелось. И как они только усваивают эту гадость? Видимо, не только менталитет бывает национальным, кишечная микрофлора тоже.

Еще из забавного — в ущелье попалось кафе, и захотелось культурно посидеть. Пиво принес плечистый высокий красавец Алмаз. Разговорились — гордо объявил, что работает здесь только летом, а зимой предпочитает в Москве, в итальянском ресторане.

— Почему в ? — поразились мы.

— Да он только считается итальянским, а на самом деле хозяин — киргиз! Наш, местный.

… Москва все слопает.

Нас повезли на Иссык-Куль, на геологические экскурсии. Упиваюсь геологическими картами, формами выветривания, сдвигами, зеркалами скольжения и просто дикой вздыбленной красотой. Смотрю с серых и оранжевых склонов Чу, как зеленая вода, пенясь, влечет стайку разноцветных любителей . Пью вкуснейший чай в придорожном кафе, похожем на советскую столовку. войлочные узоры юрт, возле которых продаются и , а потом вяленая рыба, и рыбы становится все больше — и чувствуется, что озеро близко.

Несколько километров пылим по окаймленной далекими горами равнине — гигантской свалке, где под ветром трепещут миллионы полиэтиленовых клочков — как же люди все умеют загадить! Снова и снова кладбища — скопления игрушечных восточных дворцов с башенками и полумесяцами на шпилях. Иногда это лишь фасады, за которыми ничего нет — у тех, кто . Разнообразие форм, фантомы несуществующих городов —  настоящих. В Киргизии нет национальной архитектуры, это народ кочевников. В современных поселках — уныло сляпанные бетонные или саманные хибары, с вывесками «Интернет» или «Европейская кухня». И железо, ржавое железо. А вот кладбища — о, фата-моргана!

За спиной остался Балыкчи —  Рыбачье. А заозерный Пржевальск теперь называется Каракол. История слизнула русские названия — к чему они нерусскому ландшафту? Огибаем Иссык-Куль с юга. Грубые, пестрые, диковатые краски. Прибрежная равнина покрыта глинами — зелеными, малиновыми, серыми, изгрызена следами водных потоков, проточивших в рыхлом делювии крутые каньоны.

Автобус вползает на перевал, вокруг мрачно и каменисто — щебенка, валуны, на них пустынный загар, черный с металлическим блеском. Нас выпускают полюбопытствовать — можно рассмотреть мелкую цепкую флору, а можно влезть на холм и сфотографироваться на фоне гипсового снежного барса с отбитым носом.

У озера ярче, пестрее — на песке кисти лиловых цветов, оранжевые ягоды эфедры, за ними нереально синеет вода. С юга цепи гор — нижняя бурая, над ней сине-зеленая, выше всех фиолетовая с вечными снегами.

Местечко называется .

Пустая гостиница задумана как курорт — с гор течет целебная вода, и на первом этаже можно принять радоновую ванну за смешную цену. Впрочем, та же вода и в номере — пахнет, как нарзан, а раковина и душ основательно  густой ржавчиной. Поболтав с девушками на , узнаю, что жизнь грустная, работы нет, им чудом удалось пристроиться в гостиницу, но постояльцев тоже нет — дорого, поэтому все боятся увольнения. Раньше в нескольких километрах, у подножия хребта, действовал урановый рудник, но теперь рудничный поселок покинут — пустые пятиэтажки с выбитыми стеклами. Были попытки занять население какой-то ерундой вроде производства шариковых ручек, но не сложилось, теперь все разъехались — кто в Москву, кто в Новосибирск. В основном — дворниками. На бывшем руднике хранятся радиоактивные отходы, поэтому местность сильно «», и гулять в ту сторону не советуют, хотя ущелье очень живописное.

Петька некстати порвал штаны, битый час ищем, где купить в поселке нитку с иголкой. Ужасы современной торговли — «пепси» и чипсы на каждом шагу, а нитки — проблема. Наконец нашли, но только белые, а штаны хаки. Ну ладно, хоть так.