Водка (июнь 2008)

Главный вопрос, который задают Квачкову все его оппоненты, - это вопрос о противоречии между его (ныне признанной судом присяжных) невиновностью и его отношением к Чубайсу. Если «молодец, правильно он этого Чубайса» - то Квачков, получается, все-таки виновен, а если он невиновен, то и античубайсовская риторика в его устах выглядит странно. Раз уж не покушался - то чего кулаками махать? «Я не вижу здесь противоречия, - говорит Квачков. - Если это действительно было покушение на Чубайса, то я не считаю его преступлением. Это так. Но я здесь - комментатор, эксперт, я просто даю свою оценку этому событию, а сам я, поскольку не имею к этому происшествию отношения, могу сказать твердо: я невиновен. Запишите большими буквами».

Об аргументах обвинения Квачков рассказывает с удовольствием и явно не впервые. Знаменитые куски поролона, на которых, по версии следователя, лежали в придорожном овраге участники покушения и которые были обнаружены на даче у Квачкова, по его словам, являются разными кусками. «У меня действительно был поролон, - говорит он. - Собачий поролон такой, пес на нем спал, чтобы полы на даче не портить. Семь кусков, все размеры зафиксированы в деле. Но те куски поролона, которые нам предъявляли - во-первых, их не семь, а шесть, а во-вторых, у них совсем другие размеры: на десять сантиметров шире, чем у меня. В чем здесь дело? Как будто вы не представляете, как работает наша правоохранительная система. Позвали ментов, сказали им - купите поролона, чтоб как у Квачкова. А менты же - они люди не очень умные. Купили меньше, чем надо, разрезали неправильно, остаток денег пропили - и так сойдет. А прокуратура не обратила на это внимания. Знаете, как я людей, которые работают в прокуратуре, называю? СМС-маугли. Эсэмэску они отправить в состоянии, а что-то большее - это уже не для них, мозгов не хватает».

IV.

Сам Квачков склонен думать, что покушение на Чубайса было подстроено специально и именно для того, чтобы посадить его, Квачкова, в тюрьму. Зачем? «Все очень просто. История началась еще в 1996 году, когда мы с Павлом Поповских (мы с ним учились вместе) начали пробивать идею создания на базе ВДВ войск специального назначения. Шпак, тогдашний командующий, идею поддержал, собрали представительную научно-практическую конференцию под эгидой Батурина, который тогда был помощником президента по национальной безопасности. Лева Рохлин, с которым мы в Афганистане служили, привел на конференцию многих серьезных людей и из Госдумы, и из правительства, но сам не пришел, потому что в опале тогда уже находился, и решил, что его присутствие мне может помешать. Я был основным докладчиком, говорил о теории спецопераций и о войсках спецназначения, все меня поддержали, а потом об этом узнали американцы - узнали и пришли в ужас, потому что если русские вернутся к спецоперациям, то ничем хорошим для США это не закончится. После этого с интервалом в несколько недель - Батурина отправили в космос (помощник президента РФ Юрий Батурин в 1998 году действительно летал в космос. - О. К.), Пашу Поповских - в тюрьму по делу Холодова, а меня - уволили из Вооруженных сил, но Юрий Балуевский, который тогда возглавлял Главное оперативное управление Генштаба, помог мне устроиться в Центр военно-стратегических исследований Генштаба. И пять лет в своем кабинете в Генштабе окнами на памятник Гоголю я разрабатывал теорию спецопераций. 18 марта 2005 года был запланирован выход монографии, а 17-го меня вытащили на Минское шоссе».

V.

Строго говоря, на Минское шоссе вытащили не самого Квачкова, а его старшего сына Александра, который работал охранником в одном из московских ЧОПов и занимался «спектром серых услуг» - то есть на неофициальных условиях участвовал в рейдерских захватах и нелегальной оперативно-розыскной деятельности (Квачков почему-то рассказывает об этом совершенно спокойно). По одному из таких дел неизвестный контрагент назначил Александру встречу - вначале в Краснознаменске (закрытый городок близ Голицыно на том же Минском шоссе), а потом перенес ее прямо на дорогу. Встретились; потом этот эпизод станет дополнительным аргументом следствия в пользу того, что Квачков во время покушения был в районе поворота на Жаворонки. Когда Квачкова арестовали и мобильный телефон у него уже был изъят, в 20 часов 57 минут 17 марта с изъятого мобильника (у Квачкова есть распечатка с данными по звонкам за тот день) кто-то позвонил Александру - и с тех пор его больше никто не видел. Александр Квачков до сих пор находится в розыске, и отец говорит, что уверен - как только станет ясно, что его оправдали не понарошку, сын обязательно появится. Я выключил диктофон и, дав Квачкову слово в случае чего молчать, спросил, в самом ли деле он не знает, где находится сын. Квачков перекрестился и сказал, что не знает.

VI.