Водка + мартини

Но тут она неожиданно умолкает. Взгляд, долгое время блуждавший неизвестно где, снова обращается ко мне. Я прилип к дивану, у меня такое чувство, будто я — бабочка на булавке.

— Извини, я тебе не надоела своей болтовней? — спрашивает она. И мое сознание вновь медленно возвращается к небесно-голубой блузке и ее пуговичкам.

— Ну что ты, нисколько. Наверно, действительно блестящая пьеса. Надо будет посмотреть. Ты бы хотела сходить еще раз? — Не дай бог попытается проверить, запомнил ли я название.

— Свернуть косячок? — спрашивает она. Все радости тихого вечера, проведенного дома, таятся в ее предложении.

— Обязательно. А я сбацаю еще парочку этих замечательных «Русских», если не возражаешь. — Работа распределена по справедливости: я рысью отправляюсь на кухню с пустыми стаканами и лезу в холодильник.

Рыться в нем неприятно, но самую малость — все зависит от того, как строго судить о его содержимом (и о хозяйке) при виде открытых банок с кошачьими консервами рядом с французским сыром бри. В задней части примечаю полиэтиленовый пакет с помидорами, видимо, такой давности, что они почти превратились в пасту. Еще луковица с ярко-зеленым перышком, торчащим из макушки. Не менее пятидесяти жестянок с диетической колой. Однако молоко вполне свежее, и, будучи продуктом натуральным, экологически чистым, наш коктейль может формально классифицироваться как Напиток Здоровья. Я готовлю его по своему любимому рецепту: одна доля «Калуа», пять долей водки, а молока ровно столько, чтобы напиток выглядел как холодное какао.

— Так где твой Ник гуляет в эти выходные? — спрашиваю я, вернувшись с освежающими напитками. На этот раз я не испытываю никаких затруднений, произнося его имя. Похоже на то, что наши отношения перешли на какой-то новый уровень. Я подхожу к окну и выглядываю на улицу.

— В Оксфордшире, у них там какое-то сборище, — отвечает она. До меня неожиданно доходит, что я так и не знаю, чем занимается этот Ник или хотя бы как он выглядит. Впрочем, знать все это у меня нет особенного желания.

— Ты что, на самом деле выходишь замуж? — спрашиваю я. Одинокая собака бежит по противоположному тротуару. Останавливается возле ворот, ведущих в сад, и, задрав заднюю ногу, принимает классическую позу. Я поворачиваюсь к Ясмин и вижу, что она прикладывает руку ко лбу. — Может, я сделал слишком крепкий?..

Она плачет.

На несколько мгновений я так и прирастаю к месту от страха. Вот черт. В чем дело? Потом иду к ее креслу и кладу руку на ее вздрагивающее плечо.

— Ясмин, что случилось?

Движением плеча она сбрасывает мою руку и шумно шмыгает носом.

— Оставь меня на минутку. Не обращай внимания. — Не глядя, она кидает мне самокрутку. — Прикури пока, ладно?

Я ретируюсь на свой диван и обдумываю дилемму. Табак — враг мой, и вот этот предмет, который я держу в руке, набит в том числе и табаком. Но формально это не сигарета, так ведь? Основное назначение этой штуковины вовсе не в том, чтобы отравить меня никотином.

Это рассуждение меня устраивает. Я прикуриваю.

О-о! Это зелье получше.

8

Ясмин вытирает слезы бумажными салфетками, смотрит на меня из глубины своего кресла.

— Как я выгляжу? — всхлипывает она.

— Нормально, — отвечаю я.

Вообще-то у меня уже появилось ощущение, будто голова моя снимается с плеч и куда-то плывет сама по себе. Никогда не мог понять, хорошо это или плохо. Я передаю косяк ей, и она делает несколько глубоких затяжек.

— Ты меня извини, — говорит она.

— Не волнуйся, — отвечаю я и умолкаю. Захочет — сама скажет, в чем там дело.

Пока что она продолжает орудовать салфетками. Сморкается. Приводит себя в порядок. Потом начинает говорить тусклым голосом расстроенного человека.

— Ведь он на самом деле славный парень. Хороший Человек с большой буквы, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Правильный. Не то что я. И любит меня как сумасшедший. И я знаю, из него выйдет прекрасный муж, отец и хороший добытчик и все такое. Все мои родные обожают его. И его родным я очень нравлюсь. И у нас с ним все очень хорошо… физически, и единственное, чего он хочет, это жениться на мне, а потом, когда мы будем готовы, завести детей, чтоб была настоящая семья…

— И ты сказала ему «да». — У них все очень хорошо физически.

— И я сказала «да».

— Но?

— Но я просто не могу этого сделать, Майкл.

— Значит, не можешь. — Потому что втюрилась в меня. — Не можешь, потому что…

— Потому что я вообще во все это не верю. Он такой основательный и надежный. Он почти не пьет, наркотики вообще на дух не перекосит. Нет, он вовсе не зануда, нормальный парень, с ним бывает весело, но, как тебе сказать, мы с ним как бы настроены на разные волны. Он совсем не видит меня такой, какая я есть на самом деле. — В отличие от меня. — Ты меня понимаешь?

— Еще как! Прекрасно понимаю! — Две пары глаз уставились на меня, пронзая взглядом марихуановые облака. Ее глаза и глаза Чертика. — Ты ему говорила об этом?