Водная пирамида

Прошло немного времени, и старик исчез с крутого берега Озера. Ушел навсегда. Отец никогда не забывал слова, сказанные тогда его отцом.

Он взял на себя бремя заботы о семье. И потом — он один решал: уехать или остаться. Рядом с Отцом была и бабушка. Она, оставшись без мужа, все больше склонялась к тому, чтобы переселиться к своим в далекую Турцию. Она мечтала, как окажется там и присоединится к родным. Хотелось ей, бедной, свить своим детям новое гнездо рядом с ними.

Перед войной она отправилась в Стамбул. Сначала доехала до Измира, первого пункта семейного изгнания. Потом приехала в Искидар…

Время сделало свое дело. Она не смогла получить ничего из того наследства, которое оставил ей ее отец. В своей стране она была чужой. Ее сестры удивлялись ее устаревшему, архаичному турецкому языку, со странным, им непривычным акцентом. Насмехались над ней. А говорила она на старом, родном, османском языке, в который вплетались турцизмы, арабские и персидские слова, прошедшие через языковое сито времени. Некоторые слова сестер она вообще не понимала, а они иногда не понимали ее.

Перед тем, как уехать, она пошла на могилу своего отца. Долго-долго плакала. Выплакала столько слез, сколько за все время, как его не стало. Слезы были горькими, под стать ее судьбе.

На Балканы бабушка вернулась сломленная. Отец мой ждал ее на берегу, там, где мы обычно провожали и встречали родных из Стамбула. Они обнялись. Лицо ее было печальным. Отец почувствовал слезы на ее щеках. Стало ясно, что путь Отцу, всей семье к Стамбулу перегородила невидимая стена. Старая женщина, раздавленная морально, осталась с двумя сыновьями — один из них жил надеждой добраться до Стамбула, второй до Лондона — не могла уговорить их не ехать, как когда-то не мог этого сделать их отец.

Она собрала их однажды вечером и сказала свое последнее слово:

— Мать не нашла вам места в Стамбуле. Там какое-то другое время, да и наши теперь там — совсем другие. Нам там нет пристанища. Ни нам, ни нашей мечте. Я слаба и стара для того, чтобы переселяться. Я останусь здесь, в нашем доме у Озера. Так мне наказал отец ваш, да и душа моя так мне велит. А вы отправляйтесь туда, куда ведет вас Господь. Война не за горами. Переживем ее, чего мы только ни переживали! Вы вернетесь.

Отец мой тогда обратился к своему брату:

— Давай, брат, поедем на Восток! Будем поближе к нашим, уехавшим в Стамбул.

Младший брат ответил:

— Раз я не остался в Лондоне и не дождался там семью, я остаюсь здесь навсегда. Нет больше для меня дороги, и третьей попытке не бывать. Здесь пролегает мой путь.

— Наступают трудные времена, брат. Фашизм сожжет Балканы, Нужно бежать сейчас, пока есть время. С мамой, всем вместе.

— Я остаюсь. Я никому не причинил зла!

Их мать мудро молчала. Не могла решить, кто из них прав.

Отец продолжил:

— Фашизм — это зло, он обманет нас, все превратит в ад. Другой возможности спастись не будет! Переберемся через Озеро! Другая страна, все новое. Если не поедешь, брат, тогда наша мама пусть будет мостом между двумя семействами.

На том и порешили. Той же ночью Отец поведал план отъезда семьи верному другу, побратиму Гури Порадеци. С ним мы не были одной веры и одного рода, но наши предки соединились когда-то, став названными братьями. Не было такой силы, которая могла бы нас разделить, были мы ближе, чем родственники. Друг семьи должен был ночью перевезти нас через границу, через Озеро, в старой лодке, которой семья владела с незапамятных времен.

Отец взял самые важные книги и тетради, которые ему, будто опытному мореплавателю, были нужны для большого путешествия в неизведанное, путешествия по балканскому океану. Он вез рукопись труда всей своей жизни — История Балкан сквозь призму падений империй. А мы везли святые книги, несколько книг по религии Востока и Запада и, конечно, книги об угрях…

4

Отец смотрел на прозрачную воду источников, которая вливалась в Озеро и текла дальше, будто хребет синей глади, пересекая невидимую границу, воздвигаемую и перемещаемую людьми. Так выглядел реальный путь угрей, самый удивительный и неизведанный путь на нашей планете. Эта светлая живая полоса в синем Озере была словно тенью кометы Галлея, появившейся один единственный раз в жизни Отца и его семьи.

Мама хранила связку ключей от всех запертых домов, в ней были ключи и от дома, в котором мы когда-то жили на берегу моря, теперь этого дома наверняка больше не существует. Так нам было суждено — носить с собой ключи от разрушенных домов, в которых оставалась запертой наша надежда на возвращение.

Мама без колебаний поддерживала любые отцовские иллюзии и всегда была готова героически переносить их последствия. В глубине души она понимала и любила своего мужа, разделяя его надежду на счастливый исход.