Водолаз Коновалов и его космос

– Что, дружок, надумал вернуться? – вдруг спросил он. – Только мы тебя не ждем. Нам тебя уже не надо. Где ты планировал тут разместиться? Шезлонги все заняты, в постели ты, сам видишь, не прижился. Табурет свой ты новым жильцам оставил.

Коновалов перебрал в уме варианты и понял, что дельфин прав. Места для него в этом мире не было.

– И что мне делать? – растерянно спросил он, но дельфин промолчал, прикинувшись разделочной доской.

Шура

Его разбудили громкие возбужденные голоса в коридоре.

– Нет, – Фаина говорила резко и даже зло. – Еще раз повторяю, я не могу вас заселить.

– Но мы же договаривались, – возмущался чей-то бас.

– По телефону вы не предупредили меня, что приедете втроем. – Голоса Маши слышно не было, значит, Фаина была дома одна.

– Да разве же можно считать, что мы втроем? – поддержал бас повизгивающий женский голос. Коновалов решил, что нужно защитить Фаину от агрессивных гостей, натянул шорты и открыл дверь.

У входной двери стояли гости – наголо обритый мужчина лет тридцати и невысокая полная женщина, почему-то в темных очках. Фаинино кресло стояло у белой двери, преграждая им вход. По коридору носилась девочка лет четырех, за ней плыла полосатая рыбка – воздушный шарик на золотистой ленточке.

– Фаина Дмитриевна, все хорошо? – спросил он, уставившись на гостей.

– Юрий, доброе утро. – Она даже не обернулась. – Нет, все нехорошо.

– Мы за две недели забронировали апартаменты!

– У нас ребенок, он устал!

– Мы двое суток в поезде, а она селить нас отказывается!

– Вы должны сказать ей! Она не имеет права! – наперебой загалдели гости.

– Фаина Дмитриевна, дело в ребенке? – спросил Юрий.

– Они мне соврали, – обиженно, по-детски сказала Фаина. – Сказали, что приедут вдвоем. У меня запрещено проживание с детьми.

– Она с нами будет спать! Она всегда с нами спит! Какая вам разница? – не унималась так и не снявшая очки мать семейства.

– Как вас зовут? – зачем-то спросил Коновалов.

– Светлана, – ответила женщина.

– Светлана, послушайте, в этом доме есть свои правила, – Коновалов сам изумился вылетавшим из его рта словам, – и, к сожалению, по этим правилам проживание с детьми, не достигшими шестнадцатилетнего возраста, запрещено. Мы бы с радостью пошли вам навстречу, но, увы, это невозможно. Мы со своей стороны сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам в сложившейся ситуации.

Что он нес? Какие правила? Что он собирается сделать, чтобы помочь им в сложившейся ситуации? Впрочем, эта речь сотрудника отеля подействовала на супругов успокаивающе.

– Милана, подойди к маме, – позвала женщина девочку и сняла очки. – Как именно вы собираетесь нам помочь?

«А черт его знает», – чуть не ответил Коновалов, потому что действительно, черт его знал, как он может им помочь.

В этот момент дверь за спиной гостей открылась и в квартиру вошла Маша. Супруги расступились, пропуская ее. Маша кинулась к Фаине, развернула ее и повезла на кухню. Коновалов увидел лицо хозяйки: щеки бледные, губы синие, руки дрожат. Нужно было что-то срочно решать с этими назойливыми гостями.

– Дайте мне десять минут! – попросил Юрий и, не дожидаясь ответа, кинулся за женщинами.

Маша чем-то поила Фаину, на столе стояла аптечка с разбросанными по столу таблетками, микстурами и тюбиками мази. Стоял тяжелый дух сердечных капель. Фаина по-прежнему выглядела плохо. Коновалов вызвал «скорую помощь» и набрал в «Гугле» адрес Марины-два. «Гугл» выдал ему рекламу роскошных апартаментов в уютном районе с видом на море. На фото была кровать, поперек которой он лежал каких-то двенадцать часов назад. Вид из окна в самом деле был прекрасен.

Приятный мужской голос с неярким армянским акцентом, ответивший на звонок, сказал, что Юрию очень повезло: апартаменты освободили как раз сегодня утром, и он с радостью сдаст их семье с ребенком.

Коновалов вызвал такси. Уже через десять минут потревожившее покой этого дома семейство ехало в роскошные апартаменты в тихом уютном районе, врач «скорой» делал Фаине укол, от которого ее руки перестали дрожать и безжизненно упали на колени. Доктор поцокал языком, узнав ее возраст, посоветовал беречь бабушку, потому что следующий приступ, скорее всего, будет последним.

– Шура! – крикнула Фаина, когда входная дверь захлопнулась за врачом. – Шура!

Подняла голову на Машу:

– Милая, где Шура? Куда он ушел? Скажи ему, что пора завтракать, каша готова.

– Конечно, Фаина Дмитриевна!

– Шура! Что за непослушный ребенок?

Фаина забеспокоилась, попыталась встать, чтобы догнать и вернуть неизвестного Коновалову Шуру, но непослушные ноги бросили ее обратно в кресло, она тихо заплакала, продолжая звать тихо: «Шура, Шура», поманила Юру пальцем, прошептала ему в ухо: «Не пускай его к морю!» – и уснула.