Водолазание в России от древних времен до наших дней

Все, мы один на один с океаном. Натужно заработал горизонтальный двигательный комплекс, приводящий в движение винты. Борт судна, заросший буро-зелеными водорослями, поплыл влево, исчезая в голубом мареве воды. Еще через пару минут с судна сообщили, что аппарат может погружаться. Проверили звукоподводную связь, и пилот открыл клапаны вентиляции. Сейчас вода вытеснит воздух из балластных цистерн, аппарат станет тяжелее воды и мы погрузимся.

Под нами триста метров океанской толщи, значит погружаться где-то минут тридцать. Так что у меня есть еще время поразмышлять. Прозрачность океана поражает. Представьте себе Черное море. У берега виден каждый камешек, а это прозрачность всего 10–12 метров. А в океане 30–40, а иногда и все 50 метров. Вот откуда и невероятная световая насыщенность океанской воды, и ощущение полутьмы Черного моря на глубине чуть больше 100 метров, и бесконечное царство ночи в океане.

Мои рассуждения прерывает пилот: «Глубина 50 метров, системы и механизмы работают нормально». Осматриваемся и снова скользим в бездну. В Черном море очень много взвеси, микроскопических живых и погибших организмов, а это, конечно же, влияет па прозрачность. Но у этой взвеси есть для гидронавтов одна интересная особенность. При погружении очень важно, чтобы аппарат имел нулевую плавучесть. Иначе говоря, чтобы он и не тонул, и не всплывал. Такое безразличное состояние делает его маневренным и легко управляемым. Даже кратковременное включение вертикального двигательного комплекса позволит легко управлять аппаратом в глубине. Так вот: из-за большой прозрачности океанской воды трудно понять, всплывает аппарат или погружается. Особенно до 100 метров — полная иллюзия парения в атмосфере.