Водомерка

– Очень пугливый мужчина, – повторила женщина. В коридоре второго этажа было по-прежнему тихо. Постояльцы, если и обитали здесь, ушли в свои номера. Сьюзан сделала шаг назад и поманила за собой горничную.

– Прошу, зайдите.

Та послушалась.

– Что вы знаете об этом мужчине? Я заплачу. Двадцать евро.

– Я испугать его. Когда убирать номера, постучать. Никто не ответить. Я думать, что мужчина уехать, тогда я зайти сюда. Думаю, что никого нет. Мужчина был тут. Стоять перед стеной, смотреть на стену. Ничего не делать.

– Питер Бергманн стоял здесь, возле этой стены? – она подошла к комоду напротив кровати.

– Нет, здесь, – горничная подошла к противоположной стене.

– Но она пустая. Здесь ничего нет. Что же он делал?

– Я спросить: «Надо убирать?» Он испугаться. Смотреть на меня, что я вор или преступник, когда я открыть дверь. А потом видеть меня и улыбаться.

– Он обрадовался, увидев вас? Но почему?

– Он думать, я плохой, а я только убирать.

– Вы думаете, он ждал кого-то, кого опасался?

Горничная пожала плечами.

– Сначала испугаться, а потом улыбаться, – повторила она и тоже заулыбалась, словно описывала обыкновенную шалость своего племянника.

– Он что-то держал в руках? Прошу, вспомните, это важно.

– Ничего не держать. Смотреть на стену, думать. Не знать, о чем, – она развела руками.

– Ну разумеется… Разумеется. Вы рассказали об этом полицейским?

Горничная отрицательно покачала головой, и Сьюзан потянулась к карману, чтобы достать обещанную купюру. Эта информация вряд ли стоила двадцать евро. По крайней мере на первый взгляд. Но, быть может, приложенная к делу, в контексте с другими собранными Ирвином фактами и уликами, она будет цениться гораздо больше.

Когда горничная покинула номер, Сьюзан снова улеглась на кровать. Ее слегка подташнивало от волнения или усталости. Закрыв глаза, она попыталась мысленно прокрутить эту сцену. Вот Питер Бергманн стоит посреди комнаты, бездействуя, о чем-то размышляя или замышляя что-то. В его руках ничего нет, он просто стоит и смотрит в стену. Неожиданно входит горничная, она пугает его. Мужчина вздрагивает, но потом видит, что опасности нет, и улыбается. Был его испуг плодом воображения работницы отеля или он и вправду ожидал незваных гостей, тревожился по этому поводу? Ведь неспроста он отказывался от уборки все три дня пребывания. Появление горничной является лишь досадной случайностью, и, вероятно, его странная реакция объясняется простым эффектом неожиданности. «Истина всегда найдет выход», – вдруг всплыли в ее голове слова. Кто сказал их?

Внезапно комната задвигалась вокруг нее. Тело Сьюзан моментально отреагировало – по кончикам пальцев пробежали мурашки, словно она надела перчатки, набитые железной стружкой. Сердце привычно ухнуло в самую бездну. Паническая атака готова опять нанести сокрушительный удар, как всегда, безо всякого предупреждения и причины. Подло, исподтишка. Девушка открыла рот и неистово задышала, ощущая, как стены надвигаются на нее. Окно. Нужно срочно открыть его. Она вскочила, сорвав с себя куртку, и на негнущихся ногах подбежала к занавесям, дернула их, затем створки. Чистый воздух Атлантики ударил в лицо, спасительная пощечина матушки-природы, вернувшая ее к реальности.

«Я здесь. Я живая, – бормотала Сьюзан, следуя совету своего психолога. – Вот мои руки, они сильные, ноги крепко стоят на земле. Я здорова, я спокойна. Я не боюсь». Ей удалось ухватить переломный момент и обхитрить паническую лавину, готовую снести ее, обездвижить, лишить покоя. Это был прогресс. Раньше такое ей не удавалось. Она могла несколько минут лежать, задыхаясь, словно рыба, пойманная отцом, – последние судороги перед тем, как занесенный тесак упадет на пламенеющие, пульсирующие жабры. Р-раз, и головы как не бывало. Конец. Но она не рыба. Ее имя Сьюзан. Ей тридцать два года, и она мать прекрасного ребенка, любимая дочь, ценный сотрудник. Она справится.

Дыхание восстановилось. Щеки залила краска, как резко поднявшаяся температура. Как волна или океанский прилив, накатывающий на берег. Пытаясь выровнять ритм сердца, девушка опустила голову. Взгляд ее упал на оконную раму – рейки, забитые мелким песком и пылью. Старые, деревянные переборки, сохранившиеся с шестидесятых годов прошлого века. Внутри что-то лежало. То, чего там быть не должно. Сьюзан протянула руку и с осторожностью вытащила предмет наружу. И когда она поняла, что держит, с губ ее сорвался возглас удивления.

IX

Сьюзан открыла глаза и проморгалась. Вокруг чужеродная синева, матовая и холодная. Как глубоко она уснула! Словно опустилась на дно океана и лежит на его доисторическом иле, а не в гостиничном номере, пытаясь осознать, как она здесь очутилась.