Водопад грез

Я снова подумал о том, что людям, — землянам — приходится искать окольные пути из-за того, что у них нет Дара. Они строят свои мосты через пропасти, разделяющие два мозга или несколько сотен мозгов. Вот почему им потребовалось больше времени, чтобы выйти в космос, где расстояния так велики, а энергетические ресурсы сознания — такие, что доступны только псионам — так малы, где все зависит исключительно от техники. И странная мысль закралась мне в голову: не говорит ли это о том что, если человечество вынуждено было трудиться больше, чтобы попасть сюда, значит оно останется здесь на более долгий срок? Но на самом деле это не так уж и важно, по крайней мере для меня. Судя по тому, как складывается ситуация, я могу считать себя счастливчиком, если доживу до завтра.

Я сомневался, что Хэньен достаточно хорошо объяснит мне, как пересечь этот маленький кусочек планеты, отделяющий меня от Бабушки. Я стоял с ним рядом, смотрел и слушал, а он изо всех сил пытался передать мне словами — неуклюжими, неточными словами — путь туда, где сейчас находилась она, и я использовал имеющиеся у меня чувства, чтобы понять его.

— Это недалеко. — Только эта фраза и утешила меня. Я взял из его рук набросок и собрался уходить.

— Жаль, что я не могу помочь тебе большим, — сказал он. — Но спасибо за все, что ты пытаешься сделать, чтобы помочь нам… и Мийе. — Я оглянулся на него и удивился, когда он поклонился мне. — Если каждый из нас следует тому Пути, который видит, возможно, шансы на то, что мы достигнем ожидаемой цели, удваиваются.

Он указал в сторону двери передо мной. Я прошел по коридору к выходу и остановился. У двери не было ни ручки, ни замка, ни фотоэлемента, насколько я мог видеть.

— Открой дверь, — произнес я. Но и микропроцессора, реагирующего на голос, в стене не было. — Хэньен! — крикнул я.

Дверь открылась. Я почти переступил порог, но застыл в дверном проеме, сообразив, что мы находимся на втором этаже, а лестницы нет. Взглянув вниз, я обнаружил у стены разрушенную каменную кладку, где, возможно, когда-то была лестница. Я выругался, и развернулся. Хэньен стоял, глядя на меня. Он не отрывал от меня глаз, и невидимые руки мягко сомкнулись вокруг моей талии, подхватили и спустили меня на уровень мостовой. Я мягко приземлился на ноги и взглянул вверх как раз в тот момент, когда дверь закрылась.

На улице, залитой красным светом зари, десятками двигались гидраны. То ли они всегда встают на рассвете, то ли… Но о другом объяснении мне не хотелось и думать.

Никто из них не удивился способу, благодаря которому я очутился на уровне мостовой. Они шли по улице, как и я, а не парили над землей и не телепортировались внезапно. Но даже шагая рядом с ними, одетый в ту же одежду, я никогда не чувствовал себя одним из них, когда они пытались коснуться моего мозга. Не имеет значения, насколько чужим чувствовал я себя в обществе землян, я все еще оставался больше человеком, нежели гидраном — всегда мебтаку, — и барьеры моего сознания были поднятым кулаком, оскорблением в адрес каждого проходящего мимо незнакомца.

Никто не задевал меня и даже не пытался познакомиться, пока я шел вперед. Но весть обо мне обогнала меня, и я стал замечать поджидающих людей — они стояли вдоль стен или выглядывали в окна, чтобы видеть, как я прохожу мимо. Я встречал их пристальные взгляды, демонстрируя им свои глаза, свои длинные вытянутые зрачки, стараясь, чтобы они увидели, что в них нет страха.

На улицах не было никаких знаков. Я держал карту вспотевшей рукой мертвой хваткой и чувствовал каждый раз облегчение, встречая ориентиры, указанные на карте Хэньеном, и думал, смогу ли попасть к нему в дом в следующий раз. Мне не давала покоя мысль: неужели тут никогда не рождался ребенок, неполноценный умом или телом — неспособный делать все то, что умеет каждый из них? Возможно, в общине была создана совершенная система самозащиты и помощи друг другу.

Но я вспомнил бывшего любовника Наох, других наркоманов и беспризорников. Они превратили себя в таких же беспомощных, каким был я, и никто ничем не помог им. Я вспомнил, что говорил Хэньен, вспомнил примитивный медицинский центр, который показывали мне Мийа и Наох. Может быть, никто не мог помочь.

И еще я представил, на что будет похож тогда остаток моей жизни: придется ходить под прицелом пристальных взглядов и быть неспособным сделать то, над чем другие и не задумываются, и никто не сможет помочь мне, если я не найду Мийю. И даже если я найду ее, что будет, если она не захочет слушать меня?..

Больше и больше людей собиралось на улицах, мимо меня текла река гидранов. Куда они так спешат? Некоторые из них, проходя мимо меня, бормотали проклятия или толкались сильнее, чем нужно, чтобы пройти. Раз или два меня толкали сзади так сильно, что я спотыкался, но когда я оборачивался, никого рядом со мной не оказывалось. Я начал сомневаться, удастся ли мне добраться до Бабушки.