Водораздел

— Слава богу, хоть репа уродилась, — заметил Поавила. — И картошка. Они, вишь, успели отцвести до заморозков. А ячмень почти весь пропал, как и перед войной. Помнишь? Тогда жена у Охво померла с голоду и Охво тоже. Не успел даже гроб сделать жене, как и сам… Чей-то черед теперь?

— Голод гоголем идет по Пирттиярви через лед. Так говаривал мой покойный отец, — ответил Теппана.

— Хилиппа на деревне баял, будто из Финляндии привезут хлеб, как только зимник установится, — сказала Моариэ.

— Хилиппа опять стал гордым. С безлошадными и знаться не хочет, — со злостью сказал Поавила и продолжал другим голосом: — Крысы голодные появились тогда в амбарах. А потом война началась. И все еще идет. Когда-то кончится? Руочи, говорят, тянут телефон от границы…

— Что тянут? — не поняла Моариэ.

Теппана объяснил.

— Уж так и поверю, — засмеялась жена. — И в Кеми будет слышно? Ну, скажешь же ты…

— Правду он говорит, — подтвердил Поавила. — Я на Мурманке видел такие провода…

— Мало им досталось прошлой осенью, еще хочется, — выматерившись, сказал Теппана.

— Они его тянут, наверно, в Вуоккиниеми, — продолжал Поавила свое. — Ховатта ушел на погост. Вот вернется — что-нибудь узнаем от него.

…Ховатта пошел повидаться со своей девушкой. Но как только он появился на погосте, его позвали в один дом — мол, покурить, поговорить. Войдя в избу, Ховатта сразу понял, что здесь идет какое-то тайное собрание. И по выражению лиц собравшихся он догадался, что это за люди. Конечно, они были из тех, кто еще летом наведался на лесные пожни пирттиярвцев и забрал из избушек съестные припасы косарей. Заметил он и нескольких бывших отрядовцев. Собравшиеся с грозным видом сразу стали допытываться:

— Ну, что ты теперь скажешь, карельский царь? Кто убил Ийвану Тухканиеми? А по чьему приказанию в Костамукше…

Ховатта сказал, что таких приказов никто не давал, но его не стали и слушать.

— Когда карел расстреливает карела, это же… Тебя самого надо к стенке. Но мы не красные…

Такого «разговора по душам» Ховатта не ожидал. У него пропало желание навестить свою милую.

— Хорошо, что живым выбрался, — сказал Пулька-Поавила, когда Ховатта, вернувшись с погоста, рассказал ему эти новости.

— Да, не скажи, — согласился Ховатта.

— Хилиппа опять голову задерет, — подумал вслух Поавила. — Теппана-то собирался убить его тогда…

И тут ему вспомнилось признание, сделанное Хуоти, когда они ходили в лес за мхом. И он встревожился еще больше. Когда он пришел домой, Хуоти не было.

Хуоти еще с утра отправился в лес, чтобы проверить в последний раз силки и собрать их, пока не засыпало снегом.

Снегу выпало чуть-чуть, и идти по лесу было легко. Не надо было даже обходить болота, потому что мороз уже успел сковать их. Домой Хуоти пошел по льду через залив.

Проходя мимо кладбища, он вдруг увидел Наталию. Девушка стояла, сгорбившись, над могилой родителей.

— Ты зачем здесь? — испуганно спросил Хуоти.

— Хоть бы мама встала из земли и дала мне совет…

— Тебя обидели? Кто?

— Хилиппа…

Хилиппа пришел на подворье, где она рубила хворост для подстилки скоту и, схватив ее за руки, стал допытываться, кто убил финского капрала. Наталия перепугалась и сказала. Только после сообразила, что Хилиппа может отомстить за это Хуоти…

— Ой, Хуоти, Хуоти, что я наделала! — заплакала она.

— Пойдем домой. Ты вся продрогла.

Когда они отошли от кладбища, Хуоти сказал тихо:

— Я тебя никогда не оставлю.

Наталия остановилась, посмотрела ему в глаза и прижалась лицом к его груди. Потом, подняв голову, спросила, улыбаясь сквозь слезы:

— Попалось что-нибудь?

— Тетерев и два рябчика.

— Хуоти! Уйдем в лес. Будем жить в лесу, — горячо заговорила девушка. — Где-нибудь на берегу озера построим избушку и будем в ней вдвоем. Хорошо?

— Ладно, — ответил Хуоти. — Только маме не рассказывай о капрале.

Ночью повалил снег. Утром снегу во дворе было почти по колено. Хуоти был доволен, что вовремя сходил за силками. А то остались бы они под снегом, только мыши за зиму изгрызли бы их.