Водораздел

«Глупыми нас считает, — переглянулись карелы. — Поглядим, кто тут дурак, а кто умный».

— Сбитые с толку люди могут легко встать на путь авантюр, — продолжал генерал, внимательно вглядываясь в лица своих слушателей. — Но дело освобождения России…

Отрядовцы слушали, думая каждый о своем. Многим приходил в голову вопрос — а где Иво Ахава и что с ним?

— Я обращаюсь не к трусам, а к тем, кто еще не потерял солдатского достоинства, — продолжал генерал, выдержав небольшую паузу. — Каждый, кто готов отправиться сражаться с большевистскими бандитами, будет получать в месяц 300 рублей, а семья будет получать повышенный паек.

Вернувшись в казармы, мужики обнаружили, что пока они слушали выступление генерала, из пирамид пропало их оружие.

Ночью винтовки были возвращены на свое место. А рано утром отрядовцам велели взять оружие, рюкзаки и собраться во дворе казармы. Затем их построили и колонну и повели к железнодорожной станции. Все поняли, что наступил решающий момент.

Пекка Нийкканайнен тоже шел в колонне. Сказав, что забежит на минутку в барак попрощаться с женой и тестем, он выскользнул из строя и обратно уже не вернулся. Так один за другим из колонны стали пропадать люди. Командиры отделений делали вид, что ничего не замечают. На станции колонна не остановилась, ее повели дальше, к разъезду, который был в двух километрах от станции. Там стоял порожний состав, вокруг которого расположились солдаты с пулеметами. Эмяс! Колонна остановилась. Все в один голос заявили, что против красных они не пойдут. Никто не может их заставить, ведь об этом договорились, когда формировали отряд. Колонну повели обратно на Лепостров. Впрочем, в казарму вернулись не все, многие незаметно покинули строй и при всей амуниции и с оружием скрылись в лесу.

Отказ карел отправиться на фронт не был для полковника Пронсона неожиданностью. И все-таки он встревожился. Карелы могут поднять вооруженный мятеж, и тогда речь пойдет уже о безопасности английского гарнизона. Пронсон велел установить орудия на скале около станции. Теперь он сожалел, что разрешил идти в отпуск командиру карельского отряда.

Ховатта со своими спутниками успел уже добраться до Куренполви, до избушки, с которой, собственно, начался боевой путь его отряда. Перекусив и отдохнув, путники сели в лодки и поплыли дальше.

Погода стояла довольно прохладная, но дождя не было.

У какого-то безымянного порога им встретилась лодка. В ней ехали отрядовцы. Они направлялись в Кемь. Оказывается, пришел приказ всем немедленно вернуться в город. Удивленные неожиданной встречей со своим командиром, мужики смотрели на него с подозрением.

— Еду в отпуск, — объяснил Ховатта с виноватым видом. Конечно, его внезапный отъезд в отпуск объяснялся не только тем, что он истосковался по земле и по дому. За четыре года войны он кое-что понял, и теперь никто никакой силой не смог бы заставить его воевать против красных. Но поступил ли он правильно, сбежав и бросив своих товарищей на произвол судьбы? Кое-кому из своих он рассказал о своих намерениях, но все-таки ему было не совсем по себе. И встретившиеся мужики, наверное, кое о чем догадываются… Усмехаясь и перешептываясь, поглядывают на ящики с консервами в его лодке. Ховатте стало неловко, что он взял с собой так много продуктов. «Мужики могут что угодно подумать», — мелькнуло у него.

— Не надо вам ехать туда, — сказал Ховатта. — Возвращайтесь.

Мужики повернули обратно, изо всех сил налегая на весла, словно хотели избежать общества Ховатты. Они ничего не говорили, лишь гребли и гребли.

Многое передумал Ховатта за время пути. И себя он тоже не оправдывал. Еще более тяжелые раздумья овладели им, когда они прибыли в Вуоккиниеми.

«Карельский царь едет», — услышал Ховатта ядовитый шепоток. Конечно, его узнали. Да и по форме видно было, кто он такой. Год назад им здесь гордились, а теперь — «карельский царь». Как быстро изменились представления людей… «Что-то здесь, на погосте, произошло или происходит…» — думал он.

В Вуоккиниеми жила девушка, о которой Ховатта часто вспоминал в годы войны. Он собирался повидать ее, но теперь решил, что приедет к ней в праздник Богородицы, а сейчас надо торопиться к себе в Пирттиярви.

Встреча дома тоже была не такой, как Ховатта ожидал. Мать сразу же заворчала:

— За сестрой не мог приглядеть. Погляди, какая она теперь…

Иро сидела, опустив голову и кусая губы.

— Да брось ты, — сказал Хуотари примирительно. — Ты насовсем? — спросил он у Ховатты.

— Думаю, что насовсем, — ответил сын.

Первым делом он отправился с отцом посмотреть на посевы.

— Ой-ой-ой, здорово же их заморозок прихватил! Вряд ли будет из чего лепешки печь да кашу варить. Хорошо, что привез из Кеми харчей, только ведь кусок в горло не полезет, если у соседа ничего на столе не будет.