Водораздел

— Слава богу, — прошептала Хилья, увидев Яллу среди тех, кто отошел в лес.

Харьюла шел и ругал вслух первую роту:

— Какого дьявола они там мешкают…

— Матти убило, — сказала Хилья, когда Яллу подошел к березе.

Опять захлопали выстрелы. Стреляли где-то подальше, за деревней.

— Наконец-то! — сказал Харьюла. — Ну, ребята, попробуем и мы еще раз.

— Будь осторожнее, — напутствовала его Хилья.

Харьюла оглянулся, но ничего не сказал. Да что говорить. «Ох уж эти бабы», — только удивлялся он про себя.

Бойцы ушли. Остался один молодой красноармеец-карел, которого ранило в руку разрывной пулей. Хилья перевязала его рану.

Целых шесть часов шел бой за Ювялахти. Сопротивление оказывали не только жители деревни, вместе с ними обороняли деревню и мужики из других деревень, сражавшиеся кто сознательно, кто поддавшись на удочку белой пропаганде. Уцелевшие мятежники отошли на лодках в Вуоккиниеми, откуда намеревались добраться до Пирттиярви, чтобы затем уйти за границу. Но путь к границе был закрыт.

«…Если вы немедленно не уберетесь из Вуоккиниеми…» — услышав это, главнокомандующий «освободительной армией» бросил трубку на рычаг полевого телефона и, с минуту поразмыслив, приказал своему воинству снова сесть в лодки, пройти на веслах до устья реки Пистоеки и подняться вверх по реке до озера Пистоярви. Оттуда, с фланга, они смогут совершить внезапную вылазку в Ухту и отбить село у красных. План операции созрел у Парвиайнена моментально. Надо только действовать быстро и успеть проскочить прежде, чем красные доберутся на лодках до Верхнего Куйтти. Да и со стороны Пирттиярви в любую минуту могут нагрянуть партизаны.

Остатки «освободительной армии» были, видимо, уже где-то в устье Пистоеки, а может и дальше, когда в Вуоккиниеми высадились бойцы шестого финского полка. Жители села встретили красных по-разному. Одни молча, выжидая, что же будет дальше. Другие — не скрывая радости. На следующий день прибыли музыканты полка, и в селе был словно праздник. Да и было что праздновать: на обширном фронте, проходившем на севере Советской России, настала долгожданная тишина. Кажется, единственным местом, где еще лилась кровь, оставалось Пистоярви. Кроме того, пришла весть о признании автономии карельского народа, и в честь этого стоило устроить праздник. Погода стояла теплая, тихая, какая выдается на севере редко, разве что в разгар сенокоса. Играл духовой оркестр — в Вуоккиниеми его слышали впервые. Особенно рады были девушки: танцевать под духовой оркестр — одно удовольствие.

Национальное чувство, национальное самосознание, стремление к национальной свободе… Национальный момент играл и будет играть огромную роль в истории, оказывая благотворное влияние, если национальное чувство проникнуто уважением к другим народам, и приводя к трагическим последствиям тогда, когда оно выливается в чувство национального превосходства, в стремление к национальной замкнутости.

Национальное самосознание карельского народа, произвольно разделенного царскими властями на две части, живших в двух губерниях, было весьма смутным и неопределившимся. Великая Октябрьская революция ускорила национальное развитие, наполнив его новым содержанием.

Во время финской революции представители Совета народных уполномоченных Финляндии ездили в Петроград для заключения договора между Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой и Финляндской Социалистической Республикой (слово «социалистическая» было добавлено к названию Финляндии по предложению Ленина). Возник тогда вопрос и о будущих границах Финляндской Социалистической Республики и, в связи с этим, о судьбе братского карельского народа. Конечно, если и могла идти речь о присоединении Карелии к Финляндии, то только к красной, а не к белой Финляндии. Но обстановка изменилась: гражданская война в Финляндии закончилась кровавым поражением рабочего класса. Теперь речь могла идти лишь о предоставлении карельскому народу автономии в составе Советского государства. Этот вопрос предварительно обсуждался в личной беседе Гюллинга с Лениным, при которой присутствовал также бывший уполномоченный по иностранным делам Финляндской республики Юрьё Сирола. Сирола выразил сомнение в возможности развития автономной Карелии. Край преимущественно крестьянский, промышленного пролетариата нет… Тогда Ленин и сказал, что карелы — народ трудолюбивый и что он верит в их будущее. В своих нотах и газетах белофинны ратовали за «освобождение» соплеменного карельского народа. Они спекулировали на праве нации на самоопределение, хотя сами не признавали этого права. Принятое вскоре Советским правительством решение о предоставлении карельскому народу автономии и об образовании Карельской Трудовой Коммуны окончательно лишило их и этого козыря. Для выполнения принятого решения был создан так называемый Карельский комитет.