Водораздел. Будущее, которое уже наступило

В этих условиях самосохраниться в цивилизационном, расовом и этнокультурном плане Север может только в том случае, если перестанет быть Постзападом, выработает новую идейно-ценностную систему и создаст принципиально новую посткапиталистическую социальную систему. Альтернатива этому — апокалиптика и постапокалиптика. И не надо думать, что это далеко и не скоро: Аннушка уже не только купила масло, но и вовсю льет его на тот путь, которым движется позднекапиталистический белый Постзапад.

В любом случае Постзапад оказывается в положении «налево пойдешь, направо пойдешь — оба варианта хуже». С одной стороны («Сцилла»), его хозяева не могут допустить превращения бедных слаборазвитых стран в среднеклассовые даже на самом «низэньком» уровне. С другой («Харибда»), тогда Постзапад получит нарастающую многомиллионную, подгоняемую всадниками Апокалипсиса, миграцию из охваченного голодом, войной и бедствиями Юга. Я не представляю, как толерастический Постзапад может найти способ проскочить между Сциллой и Харибдой. Так и просится блоковское: «В последний раз — опомнись, старый мир!». Но я понимаю — это вряд ли; не для того европейцев духовно кастрировали несколько десятилетий, превращая в западоидов, живущих ради удовольствия и готовых принять в качестве нормы любое отклонение, провозглашая очередное отрицание европейскости «европейскими ценностями», а очередное извращение — нормой. В любом случае: исторический бумеранг, запущенный западным капитализмом и колониализмом/неоколониализмом в XIX–XX вв., неожиданным для североатлантического мира образом возвращается.

Если брать «Киндафрику» и — шире — Юг в целом, то с обеспечением продовольствия хуже всего ситуация в Африке. Это единственный регион мира, где, как подчеркивают специалисты, в сельском хозяйстве добавленная стоимость на работника не переставала уменьшаться с 1960-х годов, т. е. с так называемой деколонизации. В 1960 г. Африка обеспечивала 8 % мирового экспорта сельхозпродукции, сегодня — только 3 %. По сути, Африка не может обеспечить себя продовольствием, т. е. прокормить саму себя. Причин несколько. Первая причина — дезертификация, опустынивание Сахеля — здесь пустыня продвигается со скоростью 10 км в год. В настоящее время в мире 250 млн. экологических беженцев, особенно много их в Африке. В кризисном состоянии находится огромная часть континента: Эфиопия, Джибути, Уганда, Судан, Южный Судан, Демократическая Республика Конго (бывший Заир). Около 20 млн. человек в этих странах находятся под постоянной угрозой голода. В 2017 г. нужно 5,6 млрд, долл., чтобы решить проблемы только тех стран, где голод постоянен. Так, в Конго в 1998–2009 гг. от голода умерло 3,8 млн. человек, в Эфиопии в 1984–1985 гг. 1 млн., в Сомали в 2010–2012 гг. 260 тыс. Вторая причина — войны. Наконец, третья — разграбление африканских стран Западом, ТНК и их «сукиными сынами».

Повторю: африканские коррупционеры и клептократы грабят свои народы вместе с Западом, выполняя, а порой и перевыполняя все разрушительные, самоубийственные для африканских стран требования МВФ и Всемирного банка. Именно поэтому Запад снисходительно смотрит на тех правителей Юга, которые обеспечивают ему высокие прибыли.

Их коррупция — средство обеспечения прибыли и привилегий «сеньоров капитализма». Мобуту с 1965 по 1997 г. вывел из Конго 4 млрд, долл.; правитель Нигерии Сани Абача с 1993 по 1998 г. разместил в 19 банках Запада 3,4 млрд, долл.; обнаружено по запросу нигерийских властей только 730 млн., из них только 115 млн. вернули Нигерии.

Искать деньги действительно трудно. Например, в 2000 г. 75 банков в Швейцарии приняли суммы в 3,7 трлн, швейцарских франков (2 трлн, евро), из них 2,056 трлн, франков — от иностранцев, а ведь кроме швейцарских банков есть офшоры. На одних Багамах в начале XXI в. было 95 тыс. банков. Кроме названных клептократов имеет смысл вспомнить Сомосу в Никарагуа, «папу Дока» и «Бэби Дока» на Гаити, Маркоса на Филиппинах, людоеда Бокассу. И речь не столько об отдельных лицах, сколько о целых кланах.

Разумеется, и в Китае, и в Индии развитие клановости по своим масштабам уступает африканским, где она к тому же имеет ярко выраженный племенной характер. В то же время в обеих этих странах клановость присутствует, нередко приобретая политический характер. В Китае мы видим различные властно-региональные кланы; в Индии это проявляется еще более ярко. Достаточно вспомнить, что лидерами партии Индийский национальный конгресс на протяжении большей части его истории были представители одной семьи — Неру/Ганди: Мотилал Неру (1919–1920; 1928–1929), Джавахарлал Неру (1929–1931; 1936–1937; 1951–1954), дочь Дж. Неру Индира Ганди (1959–1960; 1978–1984), ее сын Раджив (1984–1991), жена Раджива итальянка Соня Ганди (1998–2017). В Индии есть штаты, которые в течение десятилетий контролируются одной семьей или двумя-тремя семьями попеременно. В Бразилии аналогичная ситуация, только там целые штаты контролируются семьями (или их доверенными лицами) в течение десятилетий, 100–150 лет.