Водоворот

У молодого человека было одно из тех лиц, которые рано стареют, – глубоко посаженные глаза и прямые черты. Он кивнул в знак приветствия:

– Подобные собрания непредсказуемы, – он ухмыльнулся, как бы подчеркивая, что не разделяет любовь начальства к новомодной организации предприятия. – Но вы вполне можете войти. Клиентов там нет.

Молодой человек опять кивнул, а девушка пошла по длинному коридору и постучала в одну из дверей. Через полминуты худая высокая женщина средних лет протянула Рино руку.

– Лисбет Толлефсен. Чем могу помочь?

– Мы можем где-нибудь поговорить?

– Да, конечно.

Он заметил, что на дверной табличке значилось «руководитель команды», подобное наименование должно было демонстрировать, что все сотрудники команды движутся в одном направлении, и эта женщина, усаживающаяся за стол, должна корректировать курс движения, чтобы никто случайно от усердия не заблудился.

– В чем дело? – сложив перед собой руки, женщина взглянула Рино в глаза и приготовилась слушать. Похоже, сама полицейская форма наводила ее на мысль о плохих новостях.

– Вы, может быть, читали о происшествии на Ландегуде?

– Про того парня, у которого руки оказались прикованными под ледяной водой?

– Да. Он получает пособие. Его имя Ким Олауссен.

Взгляд стал более жестким.

– Подобный случай произошел около трех лет назад. И еще один – сегодня утром. Расследование только началось, поэтому мы сейчас прежде всего ищем взаимосвязь. И, кажется, нашли.

По ее взгляду он понял, что она догадалась, к чему он клонит.

– Они все получали пособие.

Она выпрямилась.

– И чего вы хотите?

– Если честно, я и сам не знаю. Конечно, возможно, это простое совпадение, однако мы должны это проверить. Поэтому я и обратился к вам.

– Послушайте… я забыла ваше имя.

– Карлсен. Рино Карлсен.

– Карлсен, мы не имеем права…

– Разглашать сведения о частных лицах. Я знаю. Я и не собираюсь просить вас предоставить мне какие-то личные сведения. Мне все равно, какие суммы они получали, – он сменил позу. – У вас же хранятся дела всех клиентов?

– Да, мы храним заявления и документы по всем обращениям.

– Отлично. Я ищу, точнее, надеюсь найти какую-то связующую нить между этими делами, то, что сможет объяснить причину материальных трудностей, которые испытывали эти люди.

– Боюсь, что у вас неправильное представление о сведениях, которые у нас хранятся. Мы оказываем срочную помощь, мы помогаем нашим клиентам прийти к соглашению со своими кредиторами. Мы не анализируем причины, по которым нашим клиентам нужна помощь, только выясняем, не кроется ли проблема в азартных играх или злоупотреблении алкоголем.

Рино жестом показал, что именно это он и имел в виду.

– Но эти сведения никуда не заносятся. Если бы я предложила вам полистать их личные дела, чего я предпочла бы не делать, вы увидели бы только заявление на пособие, приложенные документы и информацию о принятом решении – в общем, сухие факты.

– А если – просто предположение – они все жаловались на то, что их шантажируют или преследуют, об этих фактах была бы сделана отметка?

– О шантаже мы сообщили бы вам. Остальные – назовем их «неприятности» – входят в понятие личной информации, которую мы не имеем права разглашать.

– Понимаю. По-вашему, в папках вряд ли может найтись что-то, что поможет обнаружить общее между нашими пострадавшими.

– Именно так.

– И все-таки, давайте начнем с Кима Олауссена. Вы уже знаете о происшествии, и имя вам знакомо. Не могли бы вы поговорить со своими подчиненными, может быть, кто-нибудь из них вспомнит разговор с этим мужчиной? А потом вы бы сами решили, что из их разговора можно рассказать мне.

Было видно, что от подобной идеи женщина не в восторге.

– Мы говорим о покушении на убийство с риском повторной попытки.

– Я поговорю с сотрудником, который занимался делом Олауссена. Но особо не надейтесь.

– Это единственный шанс.

Она кивнула, но без особого энтузиазма.

Рино вежливо поблагодарил, попытался выйти из коридора, но заблудился. Лисбет пришлось ему помочь:

– Вам в другую сторону. Там отдел опеки и попечительства.

Он еще раз вежливо поблагодарил, но ее покровительственный тон вызвал в нем раздражение. Это чувство еще сидело внутри, когда через десять минут он опустился за свой стол в управлении. Он остро почувствовал необходимость выпустить пар и набрал номер телефона подходящей жертвы.

Она ответила после третьего гудка:

– Хелена.

– Это я. Ты отвела Иоакима к психологу без моего согласия!

Она обреченно вздохнула:

– Ты Иоакима возишь черт знает куда, а я и слова не говорю.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

– Иоакиму трудно.

– Конечно, трудно. И мне было трудно в тринадцать. Всем мальчикам в этом возрасте трудно.

– Мы уже год получаем тревожные сигналы из школы, Рино. Если мы и дальше будем отрицать, что у него проблемы с поведением, мы только окажем ему медвежью услугу.

– Боже мой! – Рино сжал кулак и мысленно разнес в щепки письменный стол.