Водоворот чужих желаний

— Да не в этом дело! — Артур был как-то странно возбужден. — А вдруг она про нас в Ростове расскажет? Что тогда?

— Мама не бывает в Ростове, — устало сказала Катя, потирая ноющие виски. — Что ей там делать? Приезжать маме, конечно, нельзя, только я не знаю, как ее в этом убедить.

Свекровь взволнованно ходила по комнате, шелестя подолом цветастого халата.

— Собственную мать убедить не можешь? — фыркнула Седа. — Всех нас подставишь!

— Да не всех нас, а меня! — выкрикнул Артур. — Меня, черт возьми!

— Не орать! — Диана Арутюровна бросила на сына такой взгляд, что тот отшатнулся. — Тихо! Что-нибудь придумаем. Вот что: Катерина позвонит матери и скажет, что сама приедет на Новый год. Вот и все.

— А если ее мать весной захочет приехать? — заныла Седа. — Что тогда?

— А если летом? — поддержал ее Артур.

Катя медленно обвела их недоумевающим взглядом.

— Какой весной? Каким летом? — оторопело спросила она. — Я думала, мы летом уже вернемся в Ростов! Вы же говорили…

И замолчала. Артур, Седа и Диана Арутюновна смотрели на нее так, что она отчетливо поняла: ни в какой Ростов летом они не вернутся.

— Вы же говорили, что ваш дядя Тигран поможет разобраться с теми бандитами! Что же он не помогает?

— Не твое дело! — отрезал Артур. — Не помогает — значит, не может. Летом мы будем здесь жить, о возвращении и думать забудь.

Мать бросила на него предостерегающий взгляд, перехваченный Катей.

— А я что буду делать? — растерянно спросила она. — А как же моя мама? Я ей по телефону с трудом вру, а при встрече и подавно не смогу…

— Захочешь, чтобы Артур был жив и здоров, — сможешь, — жестко сказала свекровь.

— А то хорошо устроилась! — Красивое лицо Седы исказилось. — «Ой, я мамочке соврать не смогу!» Деньги на операцию могла брать, а соврать, чтобы мужа спасти, нет?

— Седа!

Катя ушла в свою комнату, не говоря ни слова, ощущая себя не просто выжатой — выцеженной по капле. Ей казалось, что вздумай она лечь на пол — сквозняк подхватит ее и унесет в открытую форточку. А в квартире останутся крепкие, живые, сочные Седа, Артур и Диана Арутюновна.

«Ты не можешь на них сердиться, — сказала себе Катя себе. — Они ни при чем. Они просто пытаются защитить Артура, и ты должна делать то же самое».

Она легла на диван, поджав ноги. Усталость и отчаяние навалились на нее, словно накрыв с головой тяжелым, пыльным покрывалом, под которым не хватало воздуха. Из-за закрытой двери доносились сердитые голоса. Катя тихонько заплакала и так, плача, и уснула.

Поднимаясь на другое утро по лестнице на восьмой этаж, она услышала женские голоса на лестничной клетке и замедлила шаги. Что-то насторожило ее. Разговаривали возле квартиры Вотчина. Катя бесшумно прошла еще один пролет и застыла на месте.

— Господи, кошмар-то какой, а?! Ну что же такое творится, господи?! Боже, накажи ты этих мерзавцев, чтоб всем жить стало легче!

— Анна Петровна, а когда милиция приедет?

— Я двадцать минут назад позвонила, обещали скоро быть. Да разве вы наших ментов не знаете? Может, они и вовсе не приедут! И лифт кто-то сломал… Поленятся пешком идти — и не будет никакой милиции!

— Да что вы, Анна Петровна! Чтобы на убийство милиция не приехала — такого не бывает!

— Еще как бывает, голубушка, поверьте мне! Я уж столько на своем веку повидала… А все равно — как увидела Олега Борисовича, так сердце и застыло. Дверь-то к нему в квартиру открыта была, вот я и прошла. А он лежит. И кровь с головы натекла!

— Ой, батюшки!

— Вот вам и «ой». Убили нашего Олега Борисовича, не пожалели! И собачку его не пожалели!

— Неужто и ее убили?

— Да нет, собачка-то цела! Но раз хозяина убили — значит, и ее не пожалели! Пропадет теперь собачка!

— Верно, верно, Анна Петровна. Ой, что творится, что творится…

Катя бесшумно спустилась вниз по лестнице и вжалась в стену возле своей квартиры, заслышав шаги внизу. «Олега Борисовича убили, — стучало у нее в голове. — Олега Борисовича убили…»

Первым ее побуждением было броситься прочь от этого места как можно дальше. «Оперативники начнут опрашивать всех жильцов, и, если я скажу, что гуляла с его собакой, у меня попросят документы. Прописки нет, начнутся вопросы. Так могут и на Артура выйти. Этого нельзя допустить, нужно уходить немедленно, пока милиция не приехала. Сделать вид, что я ничего не знаю».

Катя быстро сбежала вниз по лестнице и увидела, что возле подъезда разворачивается на асфальтовом пятачке машина. «Быстро, быстро, — подгоняло что-то изнутри. — Тебя никто не видел, никто не знает. Ты ни при чем». Она прошла мимо машины, чувствуя, как скользнул по ней взглядом один из вышедших оперативников, и стараясь не переходить на бег, направилась к остановке.

Снег под ногами превратился в грязную жижу, вымешенную ногами десятков людей. Катя прошла по жиже до остановки и остановилась перед большой лужей, которую по краям обходили прохожие, пытаясь не сорваться со скользкого бордюра в черную муть. Снежинки падали на эту муть, и через секунду их уже не было — белое превращалось в черное, исчезало на глазах. Кто-то все-таки оступился и, подняв брызги, выругался, а по поверхности лужи пошли волны.