Воды Дивных Островов

«Так слушай, ненаглядная леди, – отвечал Зелёный Рыцарь. – В один прекрасный день сидели мы вдвоём с Виридис на лугу и так были счастливы, что ничего лучшего не придумали, как побраниться; и принялся я ей выговаривать, что не любит она меня так же сильно, как я её; что, кстати говоря, было явною ложью, ибо существа столь любящего и преданного не рождалось ещё на свет, и когда мы вместе, она и не знает, как угодить мне. Ну, вот и принялись мы спорить, как это принято у влюблённых, пока я, не находя, что сказать, напомнил ей, что с тех пор, как впервые полюбили мы друг друга, много чего подарил ей я, она же мне – ничего. Вот так-то; видишь, дорогая, каким неучтивым грубияном был я в ту пору! Но, хотя и не всерьёз я это сказал, Виридис приняла слова мои близко к сердцу, и вскочила на ноги, и побежала через луг назад к дому; можешь догадаться, сколь легко догнал я её, и сколь мало огорчилась она, когда я за плечи отвёл её обратно. И вот, когда мы снова уселись в тени боярышника, с перебранкой мы почти покончили; однако же Виридис расстегнула платье и отвернула уголок с плеча, дабы показать мне, сколь грубо обошелся я с нею; и в самом деле, на нежной, словно розовый лепесток, коже виднелась крохотная отметина; и это подало повод к новым поцелуям, как ты легко можешь догадаться. После же сказала она мне: «И как же я, бедная девушка, могу делать тебе подарки, ежели родня моя скупится для меня на всякую малость? Однако хотелось бы мне подарить тебе, что смогу, ежели бы только знала я, что ты примешь». А у меня сердце разгорелось от поцелуев, что запечатлел я на её плече, и сказал я, что хочу ту самую нательную рубашку с её тела, которая на ней сейчас, и тогда сочту, что получил дар поистине королевский. «Что? – воскликнула она, – прямо здесь и сейчас?» И думается мне, что она бы сняла сорочку в ту же самую минуту, ежели бы я потребовал, но на то не хватило у меня дерзости; и сказал, что нет, пусть принесёт она мне её на следующую встречу. И в самом деле впоследствии принесла она мне сорочку, завёрнутую в кусок зелёного шёлка, и с той поры дорога мне эта рубашка, и осыпаю я её бесчисленными поцелуями. Но что до твоей сорочки, это я приказал пошить её и украсить пылающими зелёными ветвями, ровно так, как ты видишь, и подарил Виридис; однако же не в тот самый день, как вручила она мне свой дар; ибо на шитьё новой потребовалось немало времени. Вот и весь сказ; и чего уж там Виридис к нему прибавила, растянув надолго, я не ведаю. Ну уж что есть; скажи-ка, выиграл или проиграл я твою сорочку?»

Заряночка расхохоталась над ним и молвила: «Как бы то ни было, ты получишь её в дар; а от меня или от Виридис, это уж как знаешь. Но к рубашке прилагается и другой дар, и его можешь получить ты прямо сейчас; сорочку же придётся тебе уступить мне ещё на некоторое время». С этими словами девушка вручила рыцарю свой пояс, и Зелёный Рыцарь поцеловал украшение, однако отозвался: «Нет, прекрасная госпожа, пояс этот настолько под стать красоте твоего тела, что не след тебе расставаться с ним; а чистой, любящей душе твоей куда как пристало хранить его для меня; прошу тебя, оставь пояс себе». «Однако же, – возразила Заряночка, – я его не возьму, ибо таково моё поручение вручить пояс тебе. Теперь же прошу я тебя удалиться и прислать сюда твоего соратника, Чёрного Оруженосца».

Хью ушел, и вот на смену ему явился Чёрный Оруженосец; теперь, впервые оставшись с Заряночкой наедине, юноша казался угрюмым и удручённым, в отличие от прочих двоих. Он остановился чуть поодаль от посланницы и молвил: «О чём желаешь ты спросить меня?» Мрачная его задумчивость болью отозвалась в сердце Заряночки, ибо прежде Чёрный Оруженосец казался ей самым добрым из трёх; однако же молвила девушка: «Поручено мне расспросить тебя касательно вот этой самой обуви, что ссудила мне Атра, до тех пор, пока не вручу я башмачки тебе, ежели и впрямь ты её возлюбленный». Отвечал он: «Я и впрямь был её возлюбленным». Отозвалась Заряночка: «Тогда не мог бы ты рассказать мне, каким образом подарил ты Атре эти красивые башмачки?»