Воды любви (сборник)

За окнами избы мелькали всполохи, слышались крики и выстрелы. Деревню захватил наш, партизанский, отряд, понял Иоганн. Вздохнул про себя.

Как было бы обидно и странно погибнуть от руки своих, подумал он.

Покричал от боли еще немножко. Кровать отодвинули.

– Ну что, эсэсовская твоя морда, – сказал старик.

– Я не понимаю, чего вы от меня хотите, – сказал Иоганн на немецком языке.

Он твердо решил стоять до конца, держаться стойко, и раскрыться лишь в крайнем случае. Старик пожал плечами, помог жене развернуть кровать. И вместе с невесткой толкнул в огонь голову Иоганна. Крайний случай наступил, понял Иоганн. Закричал в пламя:

– Я советский разведчик! – прокричал он.

– Что он говорит, – сказала старуха по-латышски.

– Говорит, советский разведчик, – сказала невестка.

– Все они так говорят, – сказала старуха по-латышски.

– Нет, нет, я… правда! – закричал Иоганн.

– Товарищи, взгляните на рацию! – прокричал он.

Крестьяне обернулись. Посмотрели на саквояж, пикающую радиостанцию. Оттащили обгоревшего Иоганна от огня. Старик сказал:

– Не думаю, что тебе удастся нас убедить, – сказал он.

– Мы проверили документы, выглядишь ты, как типичный немец… – сказал он.

– А других к немцам и не забрасывают, – простонал Иоганн.

– Извини, сынок, но даже если ты и прав, мы все равно тебя кокнем, – сказал латыш, и на его лице прорезались глубокие, как боль всего народа, морщины.

– Времени мало, завтра подходит карательный отряд, надо уходить в лес, – сказал он.

– Или ты думал, нас по головке погладят за уничтожение гарнизона в селе, – сказал он.

– А, кроме твоих слов, у нас нет ничего, – сказал он.

– А нам бы хотелось еще и оружия, и знать, где ты зарыл тот саквояж, в котором у тебя были золотые слитки, – сказал он.

– Это какие еще слитки, – сказал Иоганн.

– Марта, подвинь его к огню, – сказал старик.

Вновь волосы на голове Иоганна затрещали, лицо опалило… А ведь подпольщики не шутят, подумал он.

– Ладно, ладно, – закричал он.

Глотнул воздуха, когда его вынули из печи. Сказал:

– Саквояж у колодца, на глубине трех метров, – сказал он.

– Это золото мы взяли во время налета на банковский грузовик фашистов, – сказал он.

– Это деньги для тыла! – сказал он.

– Кули же ты зарыл их у колодца, – сказал старый латыш.

– Не было возможности переправить, – сказал Иоганн.

– Допустим… так чем докажешь, что ты советский, – сказал старик, кивком головы отправляя дочь вырыть сокровища у колодца.

– Ох… ну ладно, – простонал Иоганн.

– Под левой лопаткой, – сказал он.

Разведчика перевернули, и нащупали под его левой лопаткой какой-то бугорок.

– Режь, – велел Иоганн.

Старик немедленно – даже с некоторым удовольствием, как показалось Иоганну, – повиновался. И спустя минуту в его руках был шелковый комок, зашитый в специальную капсулу. Развернув платок, старик увидел фотографию Иоганна и его настоящие данные. Стоя за ним, читали слова, отпечатанные на шелке, и латышки.

–….. дывательный полк… – читал старик.

– Капитан, две боевые награды, – читал он.

– Имя, фамилия, отчество, – прочитал он имя, отчество и фамилию.

– Национальность, – прочитал он национальность.

Замолчал.

– Ну и дела, – сказала старуха на латышском.

– Да он жид, – сказал старик на латышском.

– Надо проверить, – сказала невестка на латышском, потянулась был к простыне.

– Убери руки, шлюха, – сказал старик негромко.

– Петерс сражается в Югославии как герой, – сказал он.

– А ты тут таскаешься и готова даже жиду дать, – сказал он.

– Очень надо, просто хотела посмотреть, не обрезан ли он, – сказала невестка.

– А Петерс сам виноват, нечего оставлять молодую здоровую женщину одну, чтобы гоняться по горам за какими-то на всю голову долбанутыми сербами, – сказала она.

– Ну и что, мне тебя трахать, что ли, – сказал старик.

– Я тебя сейчас так трахну, что ты уже никогда в жизни трахаться не станешь, – сказала старуха.

– Наверное, товарищи обсуждают способ переправки меня на Большую Землю, – подумал не знавший латышского языка Иоганн.

– Значит так, жида кончаем, слитки берем, если будут вопросы, никто ничего не видел, – сказал старик.

– В крайнем случае, откуда нам было знать, что он советский разведчик, – сказал он.

– Убили офицера СС и точка, – сказал он.

– Немцы, советские, какая разница, – сказал он.

– Хотя жиды среди них, конечно, самые неприятные, – сказал он.

– Давайте я все-таки проверю, – сказала невестка, сдернула простыню, и Иоганн от стыда покраснел всем телом.

– Не обрезан, – сказала она.

– Ну и что, они же там все атеисты, – сказал старик.

– В конце концов, чемодан золота это новый хутор от «а» до «я» – сказал он.

– От «эй» до «зет», – осуждающе поправила его невестка.

– Кстати, золота под колодцем нет, пидарок юлит, – сказала она.

– Кончай трепаться, сейчас я ему вены по сантиметру вытяну, все скажет, – сказала старуха.

– А потом… прямо здесь и пристрелим? – сказала старуха.

– Давай за селом, там, где яма с жидами, которых прошлым летом кончали, – сказал старик.

– Кинем голого, и спустя год-два там хер разберешь, кто такой, как, откуда, – сказал он.

– Там давно уже компост, – сказал он.