Воды текут, берега остаются

Всего какой-нибудь час назад Васли, возвращаясь с поля на обед, останавливался здесь. Кигок плавал посредине пруда. Васли позвал его: «Кигок, Кигок, иди сюда, я тебе поесть дам!»

Гусь вытянул шею, повертел головой и, хлопая по воде крыльями и крича: «Кигок, кигок!», примчался к мальчику. Васли погладил его по голове, достал из кармана кусок хлеба, раскрошил и дал гусю. Кигок склевал угощение, Васли подтолкнул его к воде:

«Теперь плыви, гуляй».

Гусь взмахнул крыльями и поплыл опять на середину пруда.

Вспомнилось Васли, как он первый раз увидел Кигока. Это было прошлым летом. Васли собрался в лес, но за деревней, в траве, ему попался гусенок, он был ранен в крыло и уже совсем обессилел. Мальчик подобрал подранка, принес домой и стал его выхаживать. Гусенок мало-помалу отошел, привязался к мальчику, хорошо знал свое имя: Кигок.

А вот теперь такой мучительный конец… Васли сидел, смотрел на воду и плакал.

…После молебна по пути из рощи в деревню Канай Извай догнал отца Васли Йывана Пётыра.

— Эй, Петыр, а твой сын совсем с пути сбился, видать.

— Почему сбился?

— Да так…

— Ты про гуся, что ли? Гусь-то действительно его.

— Не его, а божий, — наставительно проговорил Канай Извай. — Все божье. Бог дал, бог взял.

— Да пойми ты, — рассердился Петыр, — Васли его подранком подобрал, от смерти спас, целый месяц выхаживал! Голова у тебя большая, как капустный кочан, а понять не можешь. Кабы не Васли, сдох бы этот гусь. Парнишка для него лекарство какое-то приносил из школы, от учителя Вениамина Федорыча.

— Учитель, учитель… — проворчал Канай Извай и зло блеснул глазами. — Видать, этот учитель совсем закрутил голову твоему парню да и тебе тоже. Берегись, Мосол, отступится от тебя марийский бог, и придется тебе принести в жертву не гуся, а телку или даже лошадь.

Петыр махнул рукой и, ничего больше не сказав, отошел от Извая.

Канай Извай постоял, дождался Ороспая.

— Поговорил с Мосолом Петыром…

— Ну и как?

— Учителя он хвалил.

— Этот дьявол не одного Петыра, многих в деревне обдурил. Если так пойдет дальше, люди отшатнутся от нашей веры. Раньше-то разве могло быть такое? Разве кто-нибудь решился бы осквернить священную рощу? Кто же мог это сделать? Марийцы, думаю, не посмели бы…

Канай Извай почесал в затылке.

— Может, русский учитель?

Ороспай покачал головой:

— Нет, учитель тоже на это не пойдет.

— Не сам, конечно, — продолжал Извай, — сам он руки марать не станет, но подговорить кого-нибудь мог.

— И правда, — сказал Ороспай и остановился посреди дороги. — Только тут надо все как следует обдумать.

Глава II ГОРЕ ВАСЛИ

На следующее утро Васли проснулся раньше обычного. Выбежал во двор, заглянул в хлев — и сразу защемило сердце, вспомнился Кигок.

Обычно каждое утро Васли и Кигок вместе выходили со двора, вместе шли до пруда. На берегу останавливались, и только после того, как мальчик погладит птицу по спине, гусь спускался с берега в воду и, отплывая, кричал, словно прощался: «Кигок, кигок!»

Утро ясное, солнышко светит ярко, но мальчика ничто не радует.

Из избы вышел отец.

— Не убивайся, Васли, — сказал он, подходя к сыну. — Горюй не горюй, все равно гуся не вернешь. Знать, так уж суждено. Бог дал, бог и взял.

— Не бог взял, а эта старая лиса Ороспай! — со слезами в голосе возразил Васли.

— Что ты, сынок! Грех так говорить о карте! Он посланец бога на земле, проклянет нас на мольбище, и бог отступится от нас, — испуганно сказал Петыр.

— Он нас не может проклясть, мы крещеные, — возразил Васли. — Отец Иван на уроках закона божьего часто говорит, что наш бог не в священной роще, а в церкви.

— Так-то оно так, мы-то крещеные, — сказал отец, — но отцы и деды наши верили в марийских богов, молились на мольбищах в рощах. И мы должны почитать старую веру…

Петыр вздохнул и пошел на огород.

Васли вернулся в избу. Но тут с улицы послышался голос Эчука — одноклассника и друга Васли.

— Васли! Васли!

Васли высунулся в окно:

— Что кричишь?

— Выйди, поговорить надо, — позвал Эчук.

— Сейчас.

Васли вышел на улицу.

— Ну что? — спросил он друга.

— Это правда, что ты вчера на мольбище согрешил — молитве помешал?

— Они сами виноваты. Кигока моего поймали на жертву. Я не хотел давать, но они все равно забрали и сожгли на костре…

— Тогда они сами грешники, — сказал Эчук. — А то говорят: «Васли греха не побоялся, совсем беспутный стал».

— Канай Извай отцу грозил, что от нас марийский бог отступится. Отец боится.

— Пойдем к Вениамину Федоровичу, — решительно сказал Эчук, — он что-нибудь посоветует. Может, Колю Устюгова позовем с собой?

Васли кивнул, соглашаясь.