Воейков

Но что за чудесная ночь! На небе ни облачка, темно-синий небесный свод весь унизан бесчисленными звездами. Закинув голову, Александр Иванович рассматривал в бинокль созвездия. Он забывал, что пора уже отдохнуть после трудных дневных прогулок, что ночь промчится быстро, а туркестанский знойный день снова потребует много сил.

— Пора спать, Александр Иванович, — уговаривал профессора сопровождавший его чиновник.

Но увлеченный профессор просил:

— Еще четверть часа.

Приходилось прибегать к последнему средству:

— Александр Иванович! Мне самому ужасно хочется спать, а я ни за что не лягу, пока вы не заснете.

Такие слова не могли не подействовать на деликатного ученого. Мысль, что он причиняет неприятность другому, была для него невыносима. Александр Иванович решительно поднимался, захлопывал дверь и шел в свое купе.

Станция Новая Бухара. Ослепительный блеск солнца, отраженного белыми постройками поселка. Пестрые халаты людей, кланяющихся профессору и настойчиво зовущих его к нескольким пролеткам, выстроившимся вдоль станции. Извозчики хватают вещи, дергают Александра Ивановича за полы куртки. Но раздается повелительный гортанный окрик. Важно выступает вперед гигантская фигура в плотном ватном халате, стянутом серебряным поясом, с чалмой на голове. Это министр эмира бухарского. Он кланяется в пояс и говорит Воейкову несколько приветственных слов.

— Его высочество эмир просит вас посетить его дворец в Старой Бухаре.

Таков был обычай. Эмир бухарский, жестокий феодал по отношению к подданным, был льстив и угодлив к русскому царю и его чиновникам, благодаря которым сохранял неограниченную власть в своем «государстве». Извозчики столпились около министра. Удастся ли кому-нибудь из этих бедняков заработать несколько рублей?

Нет! Русские гости поедут на лошадях, присланных управляющим эмира. Александр Иванович видит печаль на лицах извозчиков.

Но экипаж слишком тесен. Он не вмещает довольно большого профессорского багажа.

— Пожалуйста, наймите за мой счет еще два экипажа, — говорит Александр Иванович к неописуемой радости двух счастливцев, хватающих вещи.

Экипажи несутся с невероятной скоростью. В первом сидит Александр Иванович с министром. В следующем его спутник с другим вельможей. Поодаль едут извозчики с вещами. Клубы желтой пыли застилают горизонт. Пятнадцать километров пролетели одним духом. Вот уже видна издали ограда дворца.

Вдруг второй извозчик, решив обогнать всех в надежде получить за это с седока «на чай», делает резкий скачок вперед, но на крутом повороте экипаж накреняется, и спутник Александра Ивановича от сильного толчка вываливается на дорогу. Крик. Остановка.

— Какая неосторожность! Боже мой, жив ли?

Встревоженный Александр Иванович подбегает к пострадавшему. Лицо лежащего покрыто густым слоем пыли. К счастью, он больше ошеломлен, чем ушиблен. Его подхватывают под руки.

— Никак не ожидал такого сильного толчка, не успел ухватиться…

Министр угрожающе смотрит на подавленного неудачей возницу.

«Воображаю, как ему достанется», — думает Александр Иванович и, как только экипаж трогается с места, обращается к министру с просьбой не наказывать виновного.

Дворец производит впечатление игрушечного дома, фасад разукрашен цветными узорами, внутри ковры, дорогая мебель, золоченые стены, множество украшений.

Едва сполоснув руки и лицо (здесь на воду скупятся, поливают тонкой струйкой из кувшина), путники сходятся за столом. Жирный плов из баранины. Александр Иванович решительно качает головой:

— Нет, это не для меня.

— Фрукты. Миндаль. Фисташки.

— Это другое дело.

Чай? Придется здесь изменить своему обыкновению и выпить чаю.

После осмотра дворца путешественникам предлагают познакомиться с городом.

Лабиринт деревянных домиков — «ларьков с выставленными товарами: рисом, фруктами, орехами или коврами и цветными халатами.

— Приобрести, что ли, экзотический халат? Покрасоваться в нем дома? — шутя говорит Александр Иванович, протягивая руку к яркому халату.

— Александр Иванович! Что вам за охота покупать московские изделия в Бухаре?

— Московские? Такие пестрые?

— Конечно. Шелк вывозится отсюда в Москву, а изготовленные из него пестрые ткани и халаты, приноровленные к вкусу узбеков и таджиков, направляются в Среднюю Азию. Ведь здесь фабрик нет. Вот полюбуйтесь. — И чиновник, вывернув подкладку, показал Воейкову чуть заметное фабричное клеймо московской фабрики.

— А ремесло?

— Оно в полном упадке. Фабричные изделия дешевле, ремесленные не покупают.

«Колониальная политика…» — думал Александр Иванович и невольно вспоминал англичан в Индии.

Между тем забрались вглубь базара и заблудились среди крытых улиц. На вопрос, где выход, торговцы не отвечали или показывали в разные стороны. Смущенный спутник Воейкова стал оправдываться.

— Пойдемте наугад. Куда-нибудь да выйдем, — сказал Александр Иванович улыбаясь.

Итти пришлось долго. Кривые улицы крытого торгового города нередко приводили путников к одному и тому же месту.

— Вот вы где! — раздался голос чиновника русского посольства, посланного на розыски пропавшего профессора.