Военлеты погибшей империи. Авиация в Гражданской войне

5 марта он впервые появился на аэродроме Двинский Березник и, несмотря на разыгравшуюся пургу, приказал летчику Кропинову с летнабом мичманом Смирновым немедленно вылететь на разведку. Когда ему возразили, что погода нелетная и экипаж рискует разбиться, он надменно ответил: «Для британских пилотов не существует погоды, для них есть только приказ!» Кропинов пошел на взлет, но на высоте 40 метров мощный порыв ветра опрокинул машину. «Сопвич» скользнул на крыло и врезался в землю. Оба летчика погибли, но полковник, как говорится, не моргнув глазом, скомандовал: «Следующий!» Взлетел капитан Слюсаренко, однако через несколько минут был вынужден вернуться. Тогда Ван дер Спай отправил в полет поручика Байдака, но и тот не смог пробиться сквозь снежный буран и с трудом возвратился через четверть часа. Отчитав пилотов за «неумение летать», полковник покинул аэродром. Так состоялось знакомство с новым командиром.

Впрочем, служба Ван дер Спая в России закончилась довольно скоро. 24 апреля в разведывательном полете вдоль реки Ваги у поселка Шеговары заглох мотор его самолета. Полковнику пришлось садиться на берегу, занятом красными. Летевший с ним в паре Козаков, снизившись, увидел, как двое красноармейцев вытащили гордого британца за шиворот из кабины и куда-то повели, подгоняя прикладами винтовок. Помочь ему Козаков ничем не мог, да, наверное, не очень-то и хотел. Любопытно, что красные так и не смогли воспользоваться трофейным самолетом, поскольку, согласно документу, он был «сожжен от неосторожного обращения с огнем одного из местных жителей».

Ван дер Спай совсем недолго томился в большевистских застенках. Уже в начале мая года его и нескольких других британских военнопленных обменяли при посредничестве датского Красного Креста на попавшего в плен к англичанам видного балтийского комиссара Федора Раскольникова. Полковник больше не появлялся в России, а вот с Раскольниковым мы еще не раз встретимся на страницах книги.

Новым командующим авиацией назначили полковника Грэя, пожилого 55-летнего летчика, ветерана Первой мировой войны, с которым у русских авиаторов быстро наладились хорошие отношения.

Весной в Архангельск поступила крупная партия новых английских самолетов. В общем счете был получен 21 «Де Хэвилленд» DH.9, 12 DH.9a с более мощными моторами, 15 истребителей Сопвич «Снайп», несколько «Ариэйтов» и шесть учебно-тренировочных «Авро-504», предназначенных для так и не приступившей к работе архангельской летной школы. Впоследствии на «Авро» установили турельные пулеметы и отправили на «речной» фронт. Вместе с самолетами прибыли английские летчики. Русским же из новой техники достались четыре «Де Хэвилленда» и три «Снайпа». Появление этих машин позволило снизить нагрузку на уже достаточно изношенные «Сопвичи».

Ввиду того, что численный состав авиакорпуса значительно возрос, была изменена его организационная структура. Авиакорпус (в некоторых документах этого периода встречается также название «Авиационные силы Севера») был разделен на три дивизиона. Первым командовал А.А. Козаков, получивший к тому времени чин майора британских Королевских ВВС, вторым и третьим – англичане, майоры Кэрр и Боумэн. Дивизион Козакова, в свою очередь, делился на два отряда, которые возглавляли капитан Модрах и штабс-капитан Белоусович.

С наступлением весны активизировала свою деятельность советская авиация. К тому времени на «речном» фронте действовали 18-й армейский разведотряд (летчики Дьячков, Ковалев, Кудрявцев, Лавров, Смирнов и Суворов), а также подразделения морской авиации в составе 1-го морского истротряда, Беломорского гидроотряда и 3-го отдельного морского гидроотряда (Камского), объединенных в Северный воздушный дивизион и подчиненных командованию Северодвинской флотилии.

Аэродром 18 отряда располагался у реки Ваги к северу от Шенкурска. Морские истребители базировались на полевом аэродроме у села Пучуга на берегу Северной Двины. Там же стояли баржи-авиатранспорты с ангарами гидросамолетов. Плавучей мастерской, казармой и штабом для них служил пароход «Пугачев».

Интересно, что между армейской и морской авиацией не было никакой связи и взаимодействия. Несмотря на то, что их аэродромы разделяло не более 40 км, сухопутные и морские летчики никогда не проводили совместных операций и зачастую даже не знали, что творится у соседей. Впрочем, примерно такая же картина наблюдалась и у белых.

В конце мая – начале июня белогвардейцы все чаще отмечали разведывательные полеты красных гидропланов над своими позициями. Иногда это сопровождалось сбросом бомб, хотя и не приносивших большого вреда, но вызывавших нервозную реакцию у солдат. К тому же «Ньюпоры» 1-го истротряда неоднократно пытались атаковать «Сопвичи» и «Ариэйты» Славяно-Британского авиакорпуса. Ни один самолет при этом не был сбит, но однажды красным удалось серьезно повредить «Сопвич» поручика Бабаненко.