«Военная анархия» в Римской империи

Однако в любом случае политика Деция в ряде областей была противоположна политике Филиппа. Это, в частности, относится к налоговой сфере. Недаром первая известная нам конституция Деция касалась именно налогов. Был отменен и ряд аспектов налоговой реформы Филиппа в Египте, где снова вернулись к северовскому законодательству⁵⁰⁰. Возможно, именно этот шаг Деция и привел к изменению настроения сторонников Иотапиана, которые, как об этом упоминалось выше, сами убили его и преподнесли голову убитого новому императору. Недаром Деция прославляют как восстановителя свободы (restitutor libertatis)⁵⁰¹. Но особенно четко прослеживается разрыв Деция с политикой Филиппа в религиозной сфере, которая при последнем была отмечена несомненной терпимостью. Причиной этого была не ненависть к Филиппу, как об этом писал Евсевий (НЕ VI, 39, 1) и вслед за ним и другие христианские авторы (например, Синкелл, р. 683), а горячее стремление вернуть Империи благополучие и величие не только в материальном, но и в духовно-религиозном плане.

Одной из характерных черт римского религиозного сознания было представление о pax deorum — Божьем мире: римляне чтят своих богов в полном соответствии с традиционными ритуалами, включая, естественно, и жертвоприношения, а боги не только покровительствуют Риму, но и гарантируют ему (по крайней мере, в будущем) власть над всей вселенной. Нарушение людьми этого мира ведет к катастрофическим последствиям — ужасным поражениям, грозящим самому существованию Города, как это было, например, во время войны с Ганнибалом, когда лишь экстренные меры привели к исправлению положения⁵⁰². Но тяжелое положение сложилось и к моменту прихода к власти Деция. Огромная трудность, с какой римская армия справлялась с нападениями варваров, явно свидетельствовала о приближении катастрофы. Для Деция и его сподвижников причина была ясна: как и во время II Пунической войны, нарушен Божий мир⁵⁰³. Все шире распространялись религии, которые были не только чужды традиционным римским представлениям, но и глубоко им враждебны. Сторонники этих религий отрицали в первую очередь необходимость

жертвоприношений, а также императорский культ. Это, в частности, были манихеи. Уже около 240 г. манихеи появились в Александрии, а в 250 г. там уже, по-видимому, существовала их община⁵⁰⁴. Манихейство было опасно еще и тем, что оно шло из Ирана, и манихеи могли рассматриваться как «пятая колонна» персидского царя. Появились и язычники, которые пренебрегали принесением жертв⁵⁰⁵. И все же наибольшую опасность представляли христиане. Христианство по самой своей природе резко отличалось от всех культов, распространенных в Римской империи. Как и восточные культы, как, например, культ Исиды, оно не было связано с государством и официальной римской религией. Но если поклонники Исиды вполне могли сочетать свою веру с государственными культами, включая культ императора, то христиане решительно противопоставляли себя этим культам⁵⁰⁶. Христианские общины распространялись почти по всей Империи, а Церковь начала приобретать общеимперскую организационную структуру, явно не совпадающую с государством. И этот значительный пласт населения решительно отказывался поклоняться традиционным божествам и совершать главный обряд — жертвоприношение. Это, конечно, с точки зрения консервативных кругов римского общества, к каковым принадлежал и сам император, надо было пресечь. Принцепс как глава римского народа нес особую ответственность и перед народом, и перед богами за правильное и тщательное исполнение религиозных обязанностей. Благочестие (pietas), одна из основополагающих категорий в системе римских ценностей, являлось также основой и моральным оправданием императорской власти⁵⁰⁷. Пренебречь этим Деций, человек сам по себе весьма консервативный, естественно, не мог. Не исключено, что, по мнению Деция, религиозная терпимость Филиппа в большой мере оскорбляла богов и нарушала Божий мир. Торжественному празднованию тысячелетия Рима и утверждению вечности Города Деций противопоставил восстановление pax deorum. И он начал свое наступление в защиту mos maiorum (нравов предков) и восстановление pax deorum⁵⁰⁸. Это не только было выражением личной позиции императора, но и отвечало настроению довольно широких кругов римского общества, особенно сенаторской знати, в среде которой

консервативные тенденции всегда были очень сильными⁵⁰⁹. Недаром позже Киприан написал специальный трактат для опровержения чрезвычайно распространенного среди язычников взгляда, что христиане, отвергающие поклонение римским богам, виновны во всех бедах Империи⁵¹⁰. Совсем не исключено, что императором двигали и чисто материальные соображения. Среди христиан уже было довольно много относительно богатых людей⁵¹¹, и конфискация их имущества могла помочь казне. Например, известно, что после изгнания Феликса и его жены Виктории их имениями стал владеть фиск (Сург. Ер. 24, 1). Но все же эти резоны, если они и были, играли далеко не самую важную роль.