«Военная анархия» в Римской империи

²¹⁷Alföldy G. Der Heilige Cyprian... S. 484-485; Potter D. Prophets and Emperors. Cambridge; London, 1994. P. 109. Лукиан, чье письмо сохранилось в корреспонденции Киприана, называет Деция нс только предшественником антихриста, но и огромным змеем (anguem maiorem), явно намекая на библейского левиафана, ставшего символом страшного чудовища, враждебного Eoiy и людям. Лактанций (de mort. IV, 1 ) позже называл Деция «проклятой тварью» (execrabile animal).

^2,s Киприан оправдывал свое бегство из Карфагена страхом нс за себя, а за io, что своим присутствием он навлечет на христиан еще большие беды (Ер. 20, 2).

• Millar F. The Roman Empire... P. 193.

²™ Alföldy A. Studien... S. 286; Федосик В. А. Указ. соч. С. 95.

рессения Этрусцилла²⁸¹. Карьера Деция была типично сенаторской. Уникальным было, пожалуй, то, что впервые таких высоких постов (а в конечном итоге и трона) достиг выходец из дунайского региона²⁸². Уроженцы провинций или их потомки уже становились императорами, и первым из них был Траян. Однако их родиной были провинции, уже достигшие довольно высокого уровня романизации. Паннония же находилась еще очень далеко от такого уровня. Возможно, что дунайское происхождение Деция способствовало, хотя бы частично, его активной поддержке Максимина²⁸³. И все же рассматривать Деция как представителя провинциальной знати едва ли возможно²⁸⁴. Став сенатором и пройдя ряд сенаторских должностей, увенчанных постом префекта Города, он выступал деятелем традиционного римского типа, классическим сенатором со всеми положительными и отрицательными чертами, свойственными сенаторскому сословию, в том числе и с подчеркнутым традиционализмом²⁸⁵. Когда-то Цицерон в своей речи «Об ответах гаруспиков» (IX, 19) сформулировал причины римских побед: римляне превзошли все народы благочестием, почитанием богов и знанием, что всем руководят боги. Идеальный римский сенатор оставался в этой уверенности и в своем высоком предназначении и при Империи²⁸⁶. По словам Зенона (1,21, 1 ), Деций отличался родом и достоинствами (yevei npoéxwv Kai à^uópaxi). В некоторой степени это сообщение перекликается с утверждением в речи Пупиена, как ее передал Геродиан (VIII, 7,4—6), о том, что императоров избирают за благородное происхождение и военные подвиги. Как уже говорилось, эта речь была фактически программой идеального сенатского правительства. И хотя сам Деций раньше занимал позицию, враждебную позиции большинства сената, теперь он выдвинул тот же идеал «хорошего императора».

^2X1 Witfig. Messius. Sp. 1248-1250; Syme R. Emperors... P. 197. Имена сыновей Деция также подчеркивали их отдаленное этрусское происхождение: Altheim F. Niedergang... S. 318.

²"² Alfheim F. Niedergang... S. 162; Syme R. Emperors... P. 196.

^2X1 Ценность такого предположения уменьшается с учетом того, что от 20 до 25 наместников провинций, как об этом говорилось в свое время, а не только один Деций отказались признать свержение Максимина, и считать их всех выходцами из дунайского региона невозможно. Правда, не известно ничего о том, чтобы кто-либо из них, кроме Капсллиана и Деция, вооружил свои войска в поддержку свергнутого императора.

^2X4Тем более нельзя считать Деция первым из иллирийских солдатских императоров, как это иногда полагают: Allheim F. Niedergagng... S. 298.

^2X5 Herzog-Hausen G. Kaiscrkult. Sp. 848; Wittig. Messius. Sp. 1284.

^2X6 Ср.: Nicolet C. Il cittadino, il politico // L’uomo romano. Roma; Bari. 2003. P. 36-40.

Очень важным актом было принятие Децием имени Траяна. Как говорилось выше, уже Гордиан претендовал на происхождение по материнской линии от Траяна, и это показывало вектор политической мысли сенаторского большинства. Траян представлялся идеальным императором, лучшим принцепсом, осуществлявшим власть в полном согласии с сенатом и в полной мере уважающим его свободу. Претендовать даже на косвенное происхождение от этого популярного государя Деций, конечно, не мог. И он пошел по другому пути, пример которого показал Септимий Север, когда он принял имя Пертинакса⁵²⁰. Для Септимия Севера принятие этого имени, как и более позднее посмертное включение себя и своей семьи в дом Антонинов, выражало кроме своеобразной легитимации своей власти еще и ясную претензию на продолжение политики Пертинакса и Марка Аврелия⁵²¹. По существу то же самое сделал и Деций, только он избрал для этого более отдаленную во времени и более популярную фигуру — Траяна. Он явно демонстрировал свою программу — возвращение к принципам правления «лучшего принцепса», обеспечивая этим себе широкую поддержку в Риме, особенно в сенате⁵²². К тому же Траян был последним великим завоевателем в римской истории. Принимая его имя, Деций ясно намекал на восстановление блеска римского имени, угаснувшего в ходе неудач последнего времени. И сделал он это практически сразу после прибытия в столицу⁵²³.