Военная доктрина или мнимо-военное доктринерство

Сказанное до сих пор относится не столько к самой Красной Армии, к ее строению и методам действий, сколько к тем политическим задачам, какие ей ставит рабочее государство.

Подойдем теперь к военной доктрине в более узком смысле слова. Мы слышали от тов. Соломина, что до тех пор, пока мы не утвердим доктрины наступательной революционной войны, мы будем путаться и сбиваться в организационных, военно-педагогических и иных вопросах. Однако, этого общего места нам маловато. Вместо того, чтобы повторять, что из хорошей доктрины должны воспоследовать хорошие практические выводы, отчего бы не попробовать эти выводы предъявить? Увы! Как только наши доктринеры попытаются подойти к выводам, они преподносят нам либо беспомощный пересказ задов, либо вреднейшую отсебятину.

Энергичнее всего найти новаторы пытаются укрепить якорь военной доктрины в области оперативных вопросов. Стратегически Красная Армия, по их заявлениям, принципиально отличается от всех других армий, так как в нашу эпоху позиционной неподвижности основными чертами операций Красной Армии являются: маневренность и наступательность.

Несомненно, что операции гражданской войны отличаются чрезвычайной маневренностью. Но нужно со всей точностью поставить вопрос: вытекает ли маневренность Красной Армии из ее внутренних свойств, классовой природы, революционного духа, боевого порыва, или же из объективных условий: огромности военных театров и относительной малочисленности войск? Этот вопрос имеет немаловажное значение, если допустить, что революционные войны будут вестись не только на Дону и на Волге, но и на Сене, на Шельде и на Темзе.

Но вернемся пока к родным рекам: Отличалась ли маневренностью только Красная Армия? Нет, стратегия: белых — сплошь маневренная. Их войска были в большинстве случаев слабее наших количественно и морально, но выше по военной квалификации. Отсюда необходимость маневренной стратегии вырастала, прежде всего, для белых. Мы у них учились этой маневренности на первых порах. В последний период гражданской войны мы всегда имели маневр против маневра. Наконец, наибольшей маневренностью отличались действия отрядов Унгерна и Махно — этих бандитских вырождений гражданской войны. Какой отсюда вывод? Маневренность свойственна не революционной армии, а гражданской войне, как таковой.

Операции в национальных войнах сопровождаются страхом перед пространством. Оторвавшись от базы, от своих, от области своего языка, армия или отряд попадает в абсолютно чуждую среду, где не найдет ни опоры, ни прикрытия, ни помощи. В гражданской войне каждая из сторон найдет в тылу противника в большей или меньшей степени сочувствие и поддержку. Национальные войны ведутся (или, по крайней мере, велись) тяжеловесными массами с использованием всех национально-государственных ресурсов обоих сторон. Гражданская война означает раздвоение сил и средств потрясенной революцией страны и ведется, особенно на первых норах, инициативным меньшинством каждой стороны, следовательно — более или менее жидкими и потому подвижными массами, и поэтому гораздо более зависит от импровизации и случайностей.

Маневренность характеризует гражданскую войну в обоих лагерях. Нельзя, следовательно, маневренность считать особым выражением революционного характера Красной Армий.

В гражданской войне мы победили. У нас нет никакого основания сомневаться в том, что перевес стратегического руководства был на нашей стороне. В последнем счете, однако, победа была обеспечена энтузиазмом и самоотвержением рабочего авангарда и поддержкой крестьянской массы. Но эти условия не создаются Красной Армией, а представляют собой исторические предпосылки ее возникновения, развития и успехов.