Военная фортуна

«Дорогой Стивен, я слышала ваш разговор и ожидала тебя, но увидела, что ты ушел, так и не зайдя ко мне. Что же это может значить? Я раздражаю тебя? Я не дала тебе ясного ответа — нас прервали — и, возможно, ты подумал, что я отклонила твое предложение. Но это не так, Стивен. Я с радостью выйду за тебя замуж, когда пожелаешь. Стивен, дорогой, ты оказываешь мне даже слишком большую честь. Мне не следовало отказывать тебе в Индии — это было против голоса сердца — но теперь я полностью твоя, такая как есть.

Диана»

P.S. Он берет свою шлюху в поместье: навести меня — мы проведем вместе все воскресенье. Передавай привет кузену Джеку.

Не успел Стивен толком осознать смысл прочитанного, как услышал около двери какой-то звук, негромкое металлическое позвякивание в замке. Конечно, это не Диана. Он схватил пресс-папье, тихо закрыл бюро и встал позади открывающейся двери.

Это был Понте-Кане, с теми же самыми намерениями, что и у Стивена. Француз, очевидно, был знаком с кабинетом и экипирован лучше, чем доктор. Понте-Кане выбрал одну из множества отмычек на связке, открыл сейф, вынул из него книгу и перенес на стол. Опытная рука сразу нащупала скрытую кнопку, француз откинул крышку бюро и сел, чтобы скопировать записи в книге. Подвинув алмазное ожерелье, чтобы освободить место для бумаги, которую вынул из кармана, он заметил письмо.

— О, о, la garce,[53] — прошептал он, когда он прочитал. — О, la garce.

Стивен держал пистолет наготове, но хотя это была внутренняя комната, окруженная остальными, ему не хотелось поднимать шум. Понте-Кане напрягся и насторожился, вскинув голову, как будто почувствовал угрозу. Стивен шагнул вперед и, поскольку, француз повернулся, обрушил массивный обсидиан ему на голову, разбив и то и другое. Понте-Кане упал на пол, потеряв сознание, но грудь продолжала вздыматься. Стивен склонился над ним с ампутационным ножом в руке, нащупал все еще бьющуюся сонную артерию, перерезал её и отскочил от брызнувшей струи крови. Потом подтащил тело к сидячей ванне, подложил полотенца и циновки, чтобы кровь не просочилась этажом ниже, и обыскал карманы мертвеца. Ничего важного не нашлось, но он взял пистолет Понте-Кане и часы, поскольку остался без своих — его часы, превосходный Брегет, в точности как этот, были отняты несколько лет назад, когда его захватили французы недалеко от побережья Испании.

Заменив окровавленный стул на чистый, Стивен сел к открытой книге. Заметки о беседах Джонсона с Дюбреем, копии писем своему шефу, повседневная деятельность, планы на будущее, все незашифрованное и совершенно откровенно: неудивительно, что Понте-Кане пришел сюда. С этой книгой все секреты союзника открылись бы для Понте-Кане без утайки.

На самой последней странице, после жалобы о нападении французов на доктора Мэтьюрина, Джонсон написал:

«У меня будет с ним еще один разговор в понедельник, когда я предполагаю надавить сильнее. Если, тем не менее, он продолжит упрямиться, я думаю в обмен на свободу действий с Ламбертом и Брауном осторожно предоставить его Дюбрею, предпочтительно в месте, где это не будет волновать общественное мнение. Я уже репатриировал фактически всех здоровых военнопленных, чтобы предотвратить любой неприятный инцидент».

Написал ли это Джонсон прежде, чем прочитал письмо Дианы, или после того? Если прежде, то дал ли Дюбрею свободу действий или француз, боясь, что Стивен уступит уговорам в понедельник, еще раз решил поставить Джонсона перед совершившимся фактом? Это были интересные размышления, но в настоящий момент чисто умозрительные. Стивен вернулся к изучению книги. Читать стало легче — полуденное солнце частично рассеяло туман. С приходом света город проснулся — шум движения на улице достиг привычного уровня, а неподалеку кто-то запускал фейерверк. Возможно праздник? Еще одна американская победа на море? Боль в голове нарастала и, несмотря на улучшившееся освещение, глаза Стивена не могли сфокусироваться надолго.