Военная история Древнего Египта Том I. Возникновение и развитие завоевательной политики до эпохи крупных войн XVI-XV вв. до х.э.

Так все больше и больше укреплялась тесная связь, соединявшая высшие военные, чиновные и придворные круги с верхушкой жречества, так консолидировался правящий класс рабовладельческой аристократии, возглавлявшийся священной особой обоготворенного царя, власть которого освящалась религией и жречеством.

Широкая и энергичная завоевательная политика Тутмоса I заложила основы экономического расцвета Египта, что нашло свое внешнее выражение в строительной деятельности фараона и в расцвете искусства. Построив свои монументальные пилоны у храма Амона в Фивах, Тутмос I думал этими сооружениями завершить архитектурный ансамбль огромного Фиванского храма. Поэтому он начал величественные, но, к сожалению, не оконченные постройки, которые должны были соединить храм Амона с храмом Мут. Только крупные экономические ресурсы могли позволить ему начать серию этих грандиозных архитектурных сооружений, задуманных в очень крупном масштабе.[89] Соответственно с этим расцветом монументальной архитектуры в царствование Тутмоса I наблюдается и расцвет изобразительного искусства, в частности скульптуры. Прекраснейшим образцом монументальной скульптуры этого времени является голова колоссальной статуи фараона, некогда стоявшей во дворе обелиска в Карнакском храме; ныне эта голова хранится в Каирском музее. Один из лучших специалистов в области древнеегипетской культуры Г. Масперо отметил высокое художественное совершенство, которое выделяет это произведение искусства среди памятников этой эпохи. По мнению Масперо, характерной чертой этого скульптурного портрета великого завоевателя является «переход от старого стиля к новому». Лицо Тутмоса I, живо и реалистически трактованное, напоминает черты фараона Сенусерта. Однако для этого произведения египетского искусства эпохи Нового царства уже характерны «уверенность резца и индивидуальный характер головы».[90] Таким образом, и в искусстве мы наблюдаем здесь преемственную традиционную связь с великим прошлым времени Среднего царства и в то же время черты новой грандиозности, нового размаха и нового индивидуализма, столь типичные для эпохи Нового царства, когда египетское государство, ломая свои старые рамки, выходит на широкую арену мировой великодержавной международной политики.

Так были созданы все необходимые политические, экономические и военные предпосылки для дальнейшего развертывания военно-агрессивной политики египетского государства. Разумеется, не могло быть сил, которые были бы в состоянии приостановить этот процесс. Развитие рабовладельческого хозяйства Древнего Египта требовало усиления экономических связей с соседними странами, развития внешней торговли, завоевательных походов, захвата сырья, добычи, рабов и территорий. Однако некоторые историки, чрезмерно преувеличивающие значение личного фактора в истории, пытаются показать, что слабость и миролюбие Тутмоса II явились причиной задержки дальнейшего развертывания завоевательной политики египетского государства. Так, еще в 1877 г. Бругш указывал, что Тутмос II был слабым и незначительным правителем, который во многом уступал своей [181] значительно более энергичной и умной сестре Хатшепсут.[91] Такого же мнения придерживался и Эберс, полагавший, что Тутмос II находился под сильным влиянием «могучего и предприимчивого характера своей сестры».[92] Масперо в своем классическом труде, посвященном истории Древнего Востока, подчеркивает «мягкое и грустное выражение его глаз», переданное художником на крышке его саркофага, а также то, что, судя по его мумии, Тутмос II был слабым и болезненным человеком.[93] Наконец, Эрман, как бы резюмируя все отдельные высказывания, подчеркивает, что преемник Тутмоса I «Тутмос II и его сестра Хатшепсут не продолжали дела их отца и таким образом уже завоеванное было утеряно».[94] Однако конкретные исторические факты опровергают эту установившуюся в буржуазной египтологии точку зрения. Личные черты характера, тем более нашедшие свое выражение лишь в изображениях фараона, а также его телосложение и его болезни не могли изменить процесса дальнейшего развертывания военно-агрессивной политики Египта, который был обусловлен всем ходом его истории. И действительно, документальные данные, сохранившиеся в надписях времени Тутмоса II, это подтверждают. Так, в надписи, высеченной на скале близ дороги, ведущей из Ассуана в Филэ, ясно указывается на военное могущество фараона. Надпись гласит:

«Вот его величество в своем дворце, но слава его величественна. Страх перед ним в стране. Ужас (царит) в странах Ханебу. Обе половины двух владык (Горов) под наблюдением его. Племена девяти луков под стопами его. Приходят к нему азиаты ментиу, неся дань, а нубийские племена лучников иунти-сетиу, неся корзины. Его южная граница — у «Рога земли». Северная — у окраины болот Сатет (Азия), находящихся под властью его величества. Не отстраняется рука его посла в странах Фенеху».[95]