Военная история Римской империи от Марка Аврелия до Марка Макрина, 161–218 гг.

Для постройки кораблей они использовали бревна, [взятые] из домов, а для изготовления канатов — волосы своих жен; и как только противник шел приступом на стену, они сбрасывали на него камни из театров и бронзовые статуи, включая и бронзовых коней. Когда же иссякли привычные съестные припасы, они стали употреблять в пищу кожу, размачивая ее; а после того как и она была съедена, большая часть населения, выждав непогоды и бурного моря, чтобы никто из врагов не помешал им, отплыла на кораблях в решимости или погибнуть, или достать припасы, и, неожиданно напав на сельскую местность, они разграбили всё без разбора; а те, кто остался в городе, совершили чудовищное преступление: совершенно обессилив, они бросались одни на других и поедали друг друга.

В таком вот положении они оказались. Уцелевшие же, погрузившись на лодки в количестве, превышающем их вместимость, попытались уплыть, также выждав сильной непогоды. Им, однако, не удалось воспользоваться ее помощью, ибо римляне, заметив, что лодки очень перегружены и их борта едва возвышаются над водой, выдвинулись им навстречу и напали на них, когда они рассеялись под напором ветра и волн, так что происшедшее никак не походило на морское сражение, поскольку римляне беспощадно разбивали неприятельские лодки, частью цепляя корабельными крючьями, частью раскалывая таранами, а некоторые опрокидывали самим своим приближением. Люди в лодках даже при всем своем желании ничего не могли поделать; если они пытались куда-нибудь бежать, то либо погружались в воду, опрокинутые силой ветра, которому подставляли свои паруса, либо гибли, опрокидываемые врагом. Остававшиеся в Византии, глядя на это, некоторое время взывали к богам о помощи и издавали различные возгласы по поводу происходящего, в зависимости от того, что кому бросалось в глаза при виде этого зрелища или бедствия. Но, когда они увидели, что все [их сограждане] погибли, тогда они все разом застонали и зарыдали, и после этого оплакивали [погибших] остаток дня и всю ночь. Общее количество потопленных лодок оказалось столь велико, что их обломки отнесло и к островам, и к побережью Азии, и по ним о поражении византийцев стало известно раньше, чем об этом пришла весть. На следующий день ужас среди византийцев еще более возрос, ибо после того, как буря прекратилась, всё море в окрестностях Византия было окрашено кровью и покрыто трупами погибших и обломками лодок, многие останки были выброшены на берег, так что бедствие предстало перед их взором еще более тягостным, нежели было в действительности.

Жители Византия, таким образом, были вынуждены сразу же сдать город. Римляне казнили всех воинов и представителей власти, [но пощадили всех остальных,] кроме [одного] кулачного бойца, который многим помог византийцам, а римлянам причинил вред; он погиб раньше других: [желая] разозлить [римских] воинов так, чтобы они убили его, он внезапно ударил одного из них кулаком, а другого — ногой» [Дион Кассий. Римская история. 75.10–14].

Погиб и дукс Византия Цецилий Капелла. Тертуллиан пишет, что он сгорел в огне. В наказание за упорное сопротивление, Септимий лишил Византий статуса города и подчинил его Перинфу. Об этом горько сожалеет Дион Каасий, как и о разрушенных стенах, однако забывает сказать, что через несколько лет тот же Септимий или Каракалла восстановил Византию всё утраченное.

В то же время Альбин разорвал союз с Севером и объявил себя императором; тогда и правительство Севера объявило его врагом государства. Мы вновь подчёркиваем, что несомненным виновником и зачинщиком этой Гражданской войны был именно Септимий Север.

Альбин пользовался значительным влиянием среди сенаторов, он, конечно, надеялся на их поддержку в Риме. Однако, сенат не имел армии и все его симпатии ничего не стоили в данный момент.

Конечно, он разослал письма и верных людей по провинциям, однако поддержали его только Луций Новий Руф, наместник Тарраконской Испании, да Галльские провинции. Опять же, не все и там были на его стороне. Так, прокуратор Бельгики Луций Алфен Сенецион, видимо, отказался присягать Клодию Альбину и уехал к Северу.

Родился Алфен в Куркулуме и был римским всадником из нумидийской семьи. Он служил прокуратором Августа в Галлии Бельгике в 193–195 гг, а затем получил от благодарного Септимия должность прокуратора Цезарейской Мавритании (196–197 гг.), после чего сразу консулат (198 г.)? Это значит, что Ал-фен перешёл в число сенаторов. Несомненно, это и была оценка его верности Септимием Севером. В 199–204 годах Алфен был легатом Келесирии, после чего был переведён в Британию. О дальнейшей карьере этого человека мы ещё расскажем.

Точно так же отказался признать Альбина и легат Лугдунской Галлии Тит Флавий Секунд Филиппиан, назначенный Септимием в 194 или 195 году после легатуры в XIV Gemina легионе. Он тоже вскоре оказался в лагере Севера.